Выживает сильнейший
Шрифт:
Опубликованная несколько месяцев назад, статья прошла бы незамеченной, если бы не обратила на себя внимание прессы. Нетрудно представить враждебность, с которой она была встречена теми, кто стоит на страже прав и интересов людей с проблемами физического и умственного развития.
«Это настоящий, откровенный фашизм, – заявил Барри Хэнниган, председатель Общества защиты детей. – Мерзость, вызывающая в памяти нацистскую Германию».
А вот слова Маргарет Эспозито, директора Специального детского фонда – организации,
«Мы не жалеем сил на то, чтобы снять с наших подопечных клеймо неполноценности, а в это время... Надеюсь, подобные взгляды разделяются крошечной группкой экстремистов, все же остальные трезвомыслящие люди увидят здесь лишь то, что есть на самом деле – фашизм».
С аналогичными оценками выступили многие представители духовенства, ученые и юристы.
«Достойной всяческого осуждения» назвал позицию «Меты» монсеньер Уильям Бинчи, глава Манхэттенской епархии. «Церковь уверена, что в роли Бога может выступать лишь сам Бог», – подчеркнул он.
Издателя, на чьей ответственности лежит публикация в «Пэсфайндере», специалиста Уолл-стрит по ценным бумагам Хеллу Крэйнпул эти отзывы поразили. Признав, что в статье содержатся «отдельные неточные фразеологизмы и рискованные выражения», Крэйнпул напомнила о свободе слова и «праве каждого члена клуба выражать точку зрения самого широкого спектра. Высокоинтеллектуальную индивидуальность характеризуют два момента: готовность идти на разумный риск и неуемная жажда раздвинуть границы познания. Наш клуб – не для всех, это нам ни к чему. Мы по-прежнему будем направлять все наши усилия к тому, чтобы стимулировать и готовить себя к неограниченному обмену идеями».
Журналисты посетили мистера Санджера в его адвокатской конторе, но автор нашумевшей статьи отказался от каких-либо комментариев, заявив, что «статья говорит сама за себя». Ни он, ни мадам Крэйнпул не согласились назвать имена других членов «Меты», лишь упомянув, что круг их очень невелик, доступ в клуб весьма ограничен, и клуб в целом никак не заинтересован в рекламе.
Глава манхэттенского филиала «Менса» – другого, более известного объединения интеллектуалов – Лоренс Ланин назвал членов «Меты» «самыми эксцентричными нашими имитаторами. Подобных группировок немало, но все они – однодневки»... По его оценке, в «Мете» состоят от силы несколько десятков человек.
Прием новых членов осуществляется на основе результатов проводимого по собственной в каждом клубе методике тестирования. «Менса» удовлетворяется теми двумя процентами кандидатов, которые получают наивысшие оценки. Что же касается «Меты», то там, по мнению Ланина, критерии отбора куда более жесткие. На вопрос, разделяют ли члены «Менсы» высказанные Санджером взгляды, мистер Ланин сказал следующее: «Могу отвечать только за себя – я нахожу их отвратительными».
~~
Я сделал копию статьи и попытался разыскать в местном телефонном справочнике номер «Меты», но там его не оказалось. Странно.
Как они набирают членов?
Копируют «Менсу»... чей телефон в справочнике был – Вест-сайд,
Автоответчик клуба сообщил мне время и место проведения очередного заседания и предложил оставить сообщение.
– Меня зовут Эл, я перебрался в Калифорнию с Восточного побережья. Хотел бы получить информацию о «Мете». Есть ли у них местное отделение? – надиктовал я и дал свой номер.
Теперь можно звонить Майло.
– Всего одна статья? – спросил он.
– Да.
– Вероятно, именно в «Мете» и состоял Понсико. Интересно, Шарави сможет разыскать что-нибудь через свой компьютер?
– Думаешь попросить его?
– Он звонил в семь утра, сказал, что проработал всю ночь, говорил с коллегами из других стран, связывался со своими в Израиле – везде полный ноль. По голосу было ясно, что это правда. Теперь, когда у нас есть имя, может, оно высветит хоть что-то. Рассчитываю встретиться с ним во второй половине дня, а обедать буду вместе с первой подружкой Понсико. Ученая дама Салли горит желанием побеседовать о Зине. Работает она на Шерман-Оукс, рядом с ожоговым центром. Мы сошлись на итальянском ресторанчике у перекрестка Вентура – Вудмэн. Как ты насчет пиццы?
– Прочитанное отбило у меня всякий аппетит. Но уж больно хорошая подбирается компания.
Глава 33
Салли Брэнч с чисто научным любопытством рассматривала извлеченное из створок раковины розовое тело моллюска.
Для своего возраста – тридцать один год – у нее был на редкость юный, задорный голос. Густые волнистые каштановые волосы, широкое, усыпанное веснушками простое лицо, карие глаза и ошеломляющая фигура, безукоризненные пропорции которой подчеркивало вязаное черное платье. На спинку стула небрежно брошен белый лабораторный халат.
– Общительным Малькольм никогда не был, но после знакомства с ней стал вообще затворником, – сообщила нам Салли.
– Когда вы виделись с ним в последний раз? – спросил Майло.
– За несколько дней до смерти, мы вместе обедали в нашем кафетерии. – Брэнч едва заметно порозовела. – Я увидела его за столиком и подсела. Малькольм выглядел погруженным в собственные мысли, но никак не подавленным.
– Мысли о чем?
– О работе, полагаю.
– Проблемы в исследованиях?
– Совсем наоборот. – Салли улыбнулась. – Ему же всегда все удавалось. Но каждый день подбрасывает новые загадки – такова специфика.
– То есть нужно быть ученым, чтобы понять это? – улыбнулся и Майло.
– Не мне судить. – Она отправила моллюска в рот.
– Значит, он никогда не делился с окружающими своими проблемами? – спросил я.
– Да, но мне-то было видно.
– Вы расстались по-дружески?
– А такое вообще бывает? – На этот раз ее улыбка вышла деланной. – Он перестал звонить, я хотела узнать почему, он ничего не объяснял, а потом я увидела их вместе. Я пережила это – все считала, что он опомнится и придет в себя. Послушайте, мне ясно, что в ваших глазах я сейчас всего лишь мучимая ревностью женщина, но поймите – самоубийство абсолютно не вяжется с его натурой, оно лишено всякой логики. Ведь Малькольм был на взлете, у него никогда не пропадал интерес к делу. К тому же он любил себя. Вот уж кто действительно любил себя, так это он.