Выживает сильнейший
Шрифт:
– Этого не случится. Что такого я натворил – показал тебе папку с делом?
– И кроссовки.
– Какие еще кроссовки. – Жене усмехнулся. – В Ньютоне я семь лет прослужил капитаном, и мой интерес к нераскрытым убийствам всем известен. Но отвечу на твой вопрос. Мэнни Альварадо – отличный детектив. Терпеть не может показухи. Немного тугодум, зато в высшей степени основателен.
– Хорошо.
– Тенни ходит у тебя в подозреваемых?
– Пока не решил. Никого другого у нас на примете сейчас нет.
– По мне, он вполне
– Тенни явно никогда не работал там и не обращался туда с просьбой о трудоустройстве, даже под чужим именем. Как, собственно, и в другие парки.
– А... Это хуже. Хотя, чтобы внушить ребенку доверие, он все равно мог использовать свой старый комбинезон. Как наивной Айрит было отличить одну форму от другой?
– Согласен. Мы еще проверим.
Он не упомянул о еще одном тревожном факте: слишком уж неприметен был Тенни. Среднего роста, каштановые волосы – все? Посмотришь и тут же забудешь. Никто из завсегдатаев парка, откуда похитили Рэймонда Ортиса, не смог опознать Тенни по снимку – а ведь тот проработал там два года.
Еще одна серая – белая! – личность в униформе.
Даже валяясь в рабочее время с книжкой на скамейке, он умудрялся не привлекать к себе внимания.
– Значит, – проговорил Жене, – работой со Стерджисом ты доволен?
– Да, Жене. Думаю, он и в самом деле один из лучших.
– Так о нем говорят. – Брукер выпрямил ноги. За последнее время фигура его потяжелела, борта спортивной куртки с трудом сходились на животе.
– У тебя есть какие-то сомнения?
– Нет, – быстро ответил Жене. – Не в плане его работы. Все говорят, что тут он хорош. Знаешь, что меня беспокоит? То, что он – гей. Я принадлежу к другому поколению, мне этого уже не понять. В молодости мы с приятелями ходили громить голубые бары. Дурно, конечно, ничего не скажешь, но уж так я устроен. Не знаю, как относишься к этому ты, с твоей-то религиозностью.
То же самое говорил и Зев. Как будто вера в Бога превращает человека в аятоллу.
– Я имею в виду, что при таком раскладе тебе нужна монолитная сплоченная команда, а Стерджис к тому же еще по натуре и ковбой.
– Мне не на что жаловаться. Он – профессионал и сосредоточивает свои усилия на самых важных моментах.
– Ладно. Теперь о Майерсе. Знаю, ты этого не одобришь, однако встретиться я с тобой решил потому, что побывал в Болдуин-Хиллз, в доме, где он жил. Представился полисменом, поболтал с хозяйкой и жильцами.
– Ты ставишь себя под удар, Жене, – ровным голосом произнес Даниэл.
Да и меня заодно, мой друг.
– Все вышло очень убедительно, поверь мне. Стерджис уже беседовал с ними по телефону, так почему бы не закончить начатое? Я сказал хозяйке, какой-то миссис Брэдли, что подъехал уточнить
– Почти? А настоящих друзей у него не имелось?
– У меня сложилось впечатление, что ладить с Майерсом стоило большого труда, уж слишком много в нем было амбиций. Общался он весьма неохотно, предпочитал сидеть в квартире, читать пальцами и слушать джаз. Сосед, представь себе, тоже помешан на джазе, тут они и сошлись. У него паралич, разъезжает по дому в инвалидной коляске. Сказал, что Майерс заботился о нем, заставлял проделывать всякие упражнения, пихал витамины, советовал попробовать альтернативную медицину. Паралич наступил в результате пулевого ранения позвоночника, вот парень и говорит про Майерса, будто тот чуть ли не рассчитывал «вырастить» ему новый. И все-таки они уживались. Еще он вспомнил, что Майерс собирался учиться на психолога, причем рассуждал об этом очень серьезно. Уж словами на ветер он не бросался. Но самое главное – я выяснил, что Майерс терпеть не мог школу, наоборот, он ненавидел ее, намеревался писать о ней статью по окончании.
– Гневно-обличительную?
– Во всяком случае, так выходит из слов соседа. Деталей Майерс ему не раскрыл. В принципе, ничего примечательного в этом нет, однако жертва наша выглядит теперь личностью, у которой потенциал недоброжелательности намного выше среднего. Думаю, необходимо выяснить, нет ли в школе человека, враждовавшего с Майерсом. Это имеет смысл еще и потому, что тот, кто истыкал его ножом, должен был тоже неплохо ориентироваться в округе.
– Директриса уверяет, что у Майерса не было никаких проблем во взаимоотношениях.
– Либо не в курсе, либо врет, чтобы уберечь свое заведение от нежелательного внимания общественности. Откуда нам знать, может, этот Уилсон Тенни устроился в школу сторожем и повздорил с Майерсом? Скажем, воровал какую-нибудь мелочь, а Майерс засек его. С одной стороны Тенни, убивший уже троих – не белых! С другой – слепой Майерс с дурным характером, пообещавший устроить скандал.
Даниэл молчал.
– Гипотеза дикая, но не абсурдная. – Жене испытующе посмотрел на друга. – Согласись, ее стоит проверить.
– Проверю.
– У меня полно времени, мне нечего делать. Могу смотаться в школу под видом престарелого джентльмена, готового предложить свои услуги по... – Жене вновь заворочался на сиденье.
– Спасибо, но нет.
– Ты уверен?
– Уверен. У меня самое совершенное оборудование. – Даниэл помахал в воздухе искалеченной рукой.
– Как ты собираешься все устроить, не вызвав негодования Стерджиса?
– Найду способ.
– Хорошо. – Жене вздохнул. – Дай мне знать, если передумаешь.