Выживший
Шрифт:
Я поднялся за ним в небольшое помещение с задернутыми шторами и сразу же плюхнулся в кресло–мешок.
— Круто, да? — спросил Калеб, открыв банку спрайта.
Он щелкнул выключателем на щите питания, и по комнате разлился мягкий свет от прозрачного дюралайтового шнура, закрепленного по периметру потолка на манер гирлянды. Калеб стащил сюда кучу всяких интересных вещей — мое убежище в Рокфеллеровском небоскребе выглядело гораздо скромнее: здесь было два огромных ЖК телевизора с игровыми консолями, кресла–мешки, диваны и несколько огромных
— Для полного счастья тебе не хватает только настольного футбола, — сказал я, щелкнув банкой и залпом выпив содержимое.
— Я хотел, но не смог припереть сюда стол — слишком тяжелый, — ответил Калеб. Он уселся в кресло–мешок и направил пульт на телевизор, а потом на игровую приставку. — Давай сыграем. Все это время я ждал соперника, чтобы вздуть его как следует.
Мы сыграли несколько кругов, в основном, в баскетбол, и мне пришлось сдаться, потому что страшно болели содранные в кровь руки.
— У тебя хороший генератор.
— Я на всякий случай принес две штуки, но включаю их по одному, и только днем, когда я здесь, а заправляю ночью.
Я рассказал Калебу о том, как затащил генератор почти на восьмидесятый этаж Рокфеллеровского небоскреба. Вволю нахохотавшись, он протянул мне пачку шоколадного печенья.
Затем я рассказал о солдатах.
— Получается, они попали на Манхэттен по дороге, так?
— Так. Значит, должна быть дорога, чтобы уйти с Манхэттена.
— Где–то в северной части острова, — задумчиво произнес Калеб, вытаскивая из пачки кофейное печенье в виде бейсбольного мяча. — Говоришь, у них были большие грузовики? Получается, они использовали их, чтобы расчищать себе путь.
— Вот именно! Они въехали в город, проложив дорогу. Значит, мы можем ей воспользоваться.
— Мы?
— Ну да, чтобы уйти из города.
Калеб задумался.
— А блокпосты?
— Они же прошли блокпосты.
— У них было оружие. Может, они из Национальной гвардии или чего–то в этом роде. Думаю, у меня или тебя вряд ли получится, как у них.
Я кивнул и постарался сказать как можно убедительнее:
— Бьюсь о заклад, где–то должны остаться люди. Нетронутые районы, города.
— Ты уверен или тебе так кажется?
— Кажется, — не сразу ответил я.
— Кажется, — отстраненно повторил он, постукивая кончиком указательного пальца по пустой банке. — Смотри, даже если все крупные города пострадали, то какие–то районы могли уцелеть, а значит, нужен карантин, поэтому устроили блокпосты на входах–выходах. Странно, что этих «солдат» было так мало.
— Согласен.
— А может, они пришли за золотом или еще чем–то подобным. Это обычная штука в такой ситуации.
— Мародеры?
— На войне, после бедствий и катастроф всегда находятся люди, которым на руку отсутствие закона и порядка, — с этими словами Калеб пристально посмотрел на меня. — Но с другой стороны,
— Что значит «прав»? Хочешь сказать, что в теплых районах еще хуже?
— Да. Если это была аэрозольная атака, то в теплом климате она более эффективна, — сказал Калеб и кивнул, будто давно думал об этом. — Или он имел в виду, что последствия гораздо хуже? Может, там совсем другое соотношение разных типов зараженных. У нас охотников, которым нужна кровь, пока меньшинство, а в теплых районах их гораздо больше или они еще кровожаднее, — с улыбкой подвел итог Калеб.
— Ну да, пить–то хочется сильнее.
Калеб встал, а я зевнул, потянулся и глянул за окно — на улице почти стемнело. Без четверти пять! У меня внутри все сжалось. Как, как я мог проторчать у него столько времени, потратить драгоценные часы на ерунду? Ведь я обещал Рейчел вернуться сегодня. Обещал, как обещали ее коллеги в первые дни…
— Я пойду, мне нужно отнести еду, — вяло сказал я, сам не желая верить собственным словам.
— Для кого? Тебя ждут друзья?
— Ну, не совсем…
И я рассказал про Рейчел, про голодных животных, о которых она так усердно заботится.
— Она столько времени справлялась сама, одна ночь ничего не решит.
— Дело в другом: я обещал.
— Она поймет. Теперь все по–другому. Не стоит рисковать жизнью ради какого–то обещания.
После слов Калеба мне и правда показалось глупым так переживать из–за обещания.
— Ну да, ты прав.
— Переночуй здесь, а завтра утром я помогу тебе дотащить сумки, идет? Так будет безопаснее. Зачем рисковать из–за еды, если она пока не вопрос жизни и смерти?
Я кивнул, хотя сомневался. Добираться до зоопарка по темноте было безумием, неоправданным риском. До сих пор я выживал, потому что был осторожен. Так и нечего пренебрегать осторожностью.
В «логове» было действительно классно. «Круто», как говорил Калеб. Я уступил соблазну остаться и пошел на кухню.
16
Мы устроили настоящий пир: на гриле нажарили говяжьих котлет и сделали с ними огромные бургеры — в свой я засунул несколько ломтиков свеклы и поджаренное яйцо. Откусывая от дымящегося, истекающего жиром высоченного бутерброда, я подумал о Рейчел.
А что у нее на ужин? Все ли с ней в порядке? Мы сидим и объедаемся в кафе, а она там совсем одна. Гудение генератора создавало уют и одновременно наполняло меня чувством вины.
Весь вечер мы с Калебом проговорили, ни разу между нами не возникло натянутого молчания. Мы болтали, как старые друзья, о спорте, фильмах, играх, девчонках. Казалось, все как в обычной жизни. Будто я снова дома и остался ночевать у одноклассника. Я понял Калеба: он, как Питер Пэн, скрывался от реальности за весельем и шутками, не желая впускать в жизнь ничего мрачного и грустного. Рядом с ним было легко.