Выжженное небо Афгана. Боевая авиация в Афганской войне

Марковский Виктор Юрьевич

Ми-24В поддерживает действия десанта под Кабулом

Для целеуказания, помимо сигнальных ракет и пулеметных трассеров (для обмана, впрочем, использовавшихся и моджахедами), применяли артиллерию и танковые пушки, пускавшие снаряд в сторону цели. Чтобы помочь авианаводчику, в примерном направлении с вертолета пускали пристрелочную серию НАР, по разрывам-ориентирам которой тот уточнял положение цели. При непосредственной поддержке бомбардировку разрешалось выполнять не ближе 1500 м от своих, пуск НАР – не ближе 500 м, а вести пулеметный огонь – 300 м. В бою же враг оказывался рядом, и вертолетчикам приходилось выбивать цели в паре десятков метров от пехоты.

Перед плановыми ударами летчики изучали местность по картам и данным фоторазведки. Для ориентировки на месте, отказавшись от непрактичной и неточной привязки по координатам, использовали «улитку» – разбивку участков карты-километровки на квадраты небольшого размера, порядка 600x600 м, пронумерованные по спирали. Выйдя по «улитке» в нужный квадрат, летчик получал положение цели с точностью до десятка

метров и по указанным приметам отыскивал предмет атаки. В местах, где работать приходилось почти постоянно, обходились вовсе обрывком карты в наколенном планшете с непосредственным районом штурмовки. Ударной группе мог придаваться Ми-8 целеуказания с наводчиком на борту, обычно из афганской контрразведки ХАД, помогавшим сориентироваться в населенном самым разным людом «муравейнике» зеленой зоны и отыскать нужный дом в кишлаке. Разведданные поступали от пленных, своих людей в селениях и бандах или просто покупались (хотя не раз получивший деньги информатор тут же шел к моджахедам, чтобы подзаработать и там, предупредив о налете). Ми-24 сопровождались на задания парой «восьмерок» ПСС, которые вели также фотоконтроль результатов, а при штурмовке важной и защищенной цели проводили доразведку, оценивая возможные ответные действия. В марте 1982 года силами эскадрильи 335-го обвп предстояло уничтожить собравшихся в Асадабаде на сходку вожаков оппозиции. В образцово организованной операции звено Ми-24 отвлекало противника, имитируя атаку в другом месте, еще одна группа блокировала квартал, где предстояло работать. Наводчик-афганец точно указал дом, на который и навалилась вся эскадрилья. По возвращении «союзник» сразу сбежал, не дожидаясь шумного скандала: уничтоженный дом принадлежал местному начальству, давним кровникам этого афганца, который воспользовался случаем отомстить. В другой раз в Кандагаре случился трагикомический случай: наводчик указал на дом внизу, тут же атакованный с ходу. Бедняга, не знавший русского языка, всего лишь хотел показать собственное жилище…

На точности поражения целей сказывались орографические (от греческого «орос» – горы) возмущения воздуха, приземные ветры, различные порывы и потоки, которые из-за разного нагрева солнечных и затененных склонов подхватывали бомбы и НАР, снося их от цели. Самим летчикам опыт подсказывал больше надеяться на меткий глаз и навык, чем на имеющиеся на Ми-24В автоматический прицел АСП-17В и баллистический вычислитель стрельбы и бомбометания ВСБ-24. Летчик-снайпер Николай Малышев секрет своих успехов раскрывал просто: «Попадать надо, а не целиться!» В Джелалабаде был знаменит оператор Иван Маненок, отлично чувствовавший вертолет и умевший, как никто, сбрасывать бомбы «на макушку» крепостей и в пулеметные гнезда. При штурме кишлаков ему удавалось с маневра укладывать бомбы плашмя точно под стену, добиваясь максимального фугасного действия. Прячась от ударов с воздуха, моджахеды оборудовали укрытия и огневые точки за каменными гребнями. Чтобы выбить их, бомбы «закатывали» туда с кабрирования, этим же методом атаковали цели, защищенные ПВО.

Некоторые Ми-24 вооружались крупнокалиберными реактивными снарядами С-24 с мощной осколочно-фугасной БЧ. Это позволяло поражать цели с дистанции более 2000 м, не попадая под огонь зенитчиков. Вертолетчики полковника Горшкова из 50-го осап с успехом произвели 50 пусков С-24. Но массовым оружием на Ми-24 они не стали, оказавшись доступными только наиболее опытным экипажам: при пуске мощной ракеты пороховой дым накрывал почти весь вертолет, грозя помпажом.

По защищенным точечным целям – душманским укрытиям, огневым позициям и сооружениям отличные результаты давало использование ПТУР, особенно применявшихся на Ми-24В новых «Штурмов» с более надежным и точным наведением. За первый год войны число израсходованных ПТУР составило всего 33 штуки, однако с появлением «Штурмов» использование стало более частым. Управляемые ракеты на вертолетах стали популярным оружием, с помощью которого достигалось надежное поражение малоразмерных целей, в том числе и машин в душманских караванах. В операциях, когда заранее были известны цели – огневые точки и укрепления, использование ПТУР было наиболее эффективным. Оператор мог с 1,5–2 км вогнать 35-кг ракету в амбразуру или устье пещеры, особый эффект при этом давали ракеты 9М120 с объемно-детонирующей БЧ, разносившей укрытия изнутри. При пуске по машинам душманских караванов «Штурм-В» давал точность поражения подвижных целей порядка 0,75-0,80 (летчики в докладах даже сетовали «на малое число подходящих объектов»). В Панджшерской операции 17 мая – 10 июня 1982 года применение ПТУР было массовым: вертолетчики израсходовали по огневым точкам и укреплениям 559 ракет.

В ближнем бою с дистанции 800-1000 м в дело пускали мощный четырехствольный пулемет ЯкБ-12,7, который давал плотнейший точный ливень огня, способный разворотить дувал полуметровой толщины. В августе 1982 года подполковник Александров из 280-го овп, встретив под Кандагаром караван, одной очередью разрубил пополам шедший впереди «командирский» автобус. Однако для работы на вертолете кинематика пулемета с вращающимся блоком стволов и электроприводы наводки оказались избыточно сложными. Установка страдала от пыли, грязи, перегрева, отказывала и система самоподтяга патронной ленты, подведенной со множеством перегибов. После 200250 выстрелов ЯкБ начинал «плеваться», часто его клинило, и расстрелять без отказа хотя бы 500 патронов считалось уже большой удачей. Рекомендуемый разработчиками огонь короткими очередями не всегда был уместен в горячке боя. Поэтому штатный боекомплект в 1470 патронов урезали втрое, идя на это еще и из экономии веса. Сама концепция «летающей БМП» не оправдала себя: стрелков для ведения огня через бортовые блистеры брали крайне редко, экипажи не хотели воевать на «автобусе с автоматчиками», предпочитая сохранять «летучесть». Кроме того, стрелкам десанта приходилось весь полет пребывать в самых стесненных условиях. Ми-24 был все же тяжеловат. Сиденья и броню в грузовом отсеке часто снимали, боевую нагрузку ограничивали парой блоков или бомб, достаточных для большинства заданий, а горючего заправляли не более 2/3 от объема баков. С полной загрузкой всех узлов выполнялись только 16 % вылетов – на «коротком плече» к месту атаки.

Разбитый Ми-24 у дороги на Кабул

Самостоятельную «охоту», официально именовавшуюся

разведывательно-ударными действиями (РУД) и сводившуюся в основном к поиску и ликвидации караванов, вели парой или звеном Ми-24 (менее защищенные и вооруженные Ми-8 для рискованных самостоятельных рейдов выделялись реже, но могли их поддерживать). В указанном разведкой районе вертолеты разворачивались в пеленг под углом 15–20° и прочесывали местность на высоте 1500–1700 м, выдерживая дистанцию 600–800 м, что давало хороший обзор и свободу маневра. Обнаруженный караван останавливали предупредительным огнем и брали в кольцо до подхода досмотровой группы на Ми-8. Под тентами автомобилей все чаще встречались скрытые пулеметы, и вызывавшие подозрение конвои стали расстреливать с ходу, а десанту оставалось собрать трофеи и уничтожить уцелевшие машины. Обычный вариант вооружения Ми-24 для РУД включал пару блоков, две ПТУР и 500–700 патронов к пулемету. В одном рейде в августе 1985 года силами смешанной группы из звена Ми-24В и двух Ми-8МТ удалось уничтожить пять ДШК и две крупнокалиберные ЗГУ и захватить целыми в качестве трофеев четыре пулемета и три ЗГУ.

По ночам, когда скрытый темнотой противник начинал чувствовать себя свободнее, поиск вдоль троп и дорог вели парами, для безопасности разойдясь по высоте на 80-100 м. Заметив фары или костры привала и получив подтверждение, что в этом районе нет своих, тут же атаковали. Все решал темп, не позволявший врагу раствориться во тьме. В направлении потухших огней с расстояния двух-трех километров пускали специальные осветительные НАР С-5-О, «фиксировавшие» положение цели, затем развешивали на парашютах САБы, под которые вертолеты ныряли для удара. Позднее боевой заход стали строить над «люстрами», оставаясь невидимыми с земли. Работа по ночам требовала отменной выучки, но давала большой эффект: в апреле 1986 года по сигналу разведпоста к кишлаку Гаркалай у Кандагара на перехват каравана вылетело звено Ми-24. После одного их захода не выдержавшие ужаса ночной атаки моджахеды кинулись врассыпную, без боя оставив подоспевшим бронегруппам шесть машин с оружием. В декабре того же года под Баграмом испытывались «ослепляющие» бомбы на основе ФОТАБ, вспышки которых в радиусе 30–50 м на несколько часов выводили противника из строя, лишая зрения.

Ми-24П в сопровождении колонны

Важнейшими задачами вертолетчиков являлись высадки десантов, которые приходилось проводить вблизи кишлаков, дорог и в узловых пунктах, облюбованных моджахедами. «Двадцатьчетверкам» в этих операциях отводилась роль тарана, бомбами и НАР расчищавшего путь Ми-8 и Ми-6. Группу транспортников, иногда насчитывавшую до 60 машин, на маршруте сопровождали одна-две пары Ми-24, шедшие по бокам колонны с превышением 200400 м и державшие «подопечных» под присмотром до самой посадки. Высадку предваряли удары артиллерии и самолетов, а сразу после них цели обрабатывали одно-два звена Ми-24. С минимальным интервалом, не давая противнику опомниться, на расчищенный участок доставляли десант. Его прикрывали еще несколько пар вертолетов, которые кружили на высоте 1200–1800 м, выбивая уцелевшие огневые точки. Остававшееся на аэродроме дежурное звено находилось в готовности и при необходимости могло сменить отработавшие над полем боя Ми-24. Для прикрытия небольших высадок выделялось минимум звено вертолетов, одна пара которых подавляла ПВО, а другая барражировала выше, контролируя обстановку. В ноябре 1981 года у Асадабада вдогон отходившим после десантирования вертолетам открыл огонь затаившийся пулеметчик. Замыкающий Ми-24 тут же с разворота дал по нему залп С-5С, начиненными тысячами стальных стрелок. Подсев, чтобы забрать оружие, экипаж получил нечастую возможность увидеть результат своей работы: превращенное в груду фарша тело стрелка, облепившее пулемет.

Грозный Ми-24 внушал должное уважение противнику. Майор Анатолий Волков [14] из 280-го овп в мае 1983 года под Тулуканом, израсходовав весь боекомплект, снова и снова продолжал имитировать атаки, разгоняя душманов видом валящейся на них грохочущей хищной машины, и сумел спасти выбиравшуюся из «зеленки» десантную роту. «Мастера психических атак» прозвали «гордым соколом», а вертолетчикам предписано было впредь на крайний случай оставлять 25 % боезапаса.

Еще одной важной задачей вертолетчиков с лета 1980 г. стала проводка автоколонн, занимавшая 15–17 % всех вылетов. 40-й армии ежедневно требовались сотни тонн топлива, продовольствия и других грузов, машины с которыми подвергались постоянным нападениям. Чтобы защитить колонны, их сопровождали танки и БТР, в кузовах КамАЗов монтировались скорострельные зенитки ЗУ-23, способные вести огонь почти вертикально по нависающим склонам, а вдоль дорог устроили многочисленные сторожевые посты.

14

Волков налетал за «два Афгана» более 900 боевых часов и был награжден четырьмя орденами Красной Звезды.

Однако гораздо более эффективным оказалось прикрытие с воздуха. Патрулирование над колонной несколько пар Ми-24 вели посменно. Следуя «змейкой» на скорости 150–170 км/ч, вертолетчики просматривали местность на два-три километра в стороны (дистанции возможного обстрела противника) и проводили разведку впереди по трассе на пять-восемь километров. Заметив засаду, ее старались атаковать с фланга, заходя вдоль дороги, чтобы не ударить по своим. С целью непрерывного сопровождения автомашин, тащившихся со скоростью 15–20 км/ч, вдоль трасс имелись посадочные площадки для дозаправки и пересменки. Северный участок от приграничного Термеза до перевала Саланг прикрывали Ми-24 из Кундуза, для которых оборудовали площадки в Хайратоне, Мазари-Шарифе, Ташкургане и Пули-Хумри. Далее колонны принимали вертолетчики Баграма, а в глубь страны проводили экипажи из Джелалабада, Газни и других авиабаз. И все же каждый год гибли тысячи машин, а профессия шофера была одной из самых рискованных. В апреле 1983 года на подходе к Кандагару, в долине реки Дори, 180 грузовиков и сопровождавший их танковый батальон оказались под огнем из множества засад. На дороге, окруженной кишевшими «духами» дувалами и зарослями, вскоре горели 20 «наливников» и шесть бронемашин. Подошедшие Ми-24 280-го полка впервые применили 80-мм НАР С-8, разрывы которых на земле приняли за пушечные залпы необычайной кучности и мощи. Колонну удалось довести до места, к радости и самих вертолетчиков – на аэродроме тогда оставалось горючего едва на пару вылетов.