Вызов (дилогия)
Шрифт:
И почему я так боялась за него? Я так привыкла доверять Максу, что мой страх казался сейчас чем-то глупым и даже оскорбительным.
Несмотря на протесты, тем утром Дилан всё-таки повёз меня в клинику.
— Я хочу сам убедиться, что с тобой всё в порядке, — говорил он, пока мне повторно делали томографию и чуть ли не под лупой рассматривали швы на губе.
Я чувствовала вину перед Диланом, поэтому мужественно переносила его чрезмерную опеку.
После больницы мы вернулись домой. Дилан возился с Эбби, пока я составляла список покупок, необходимых для
Макс немного с опаской ходил по дому, заглядывал во все комнаты. Эбби же не слезала с рук Дилана, беспрестанно крутя по сторонам головой и указывая пальчиком на то, что её заинтересовывало.
— Ты можешь выбрать любую комнату, — сказала я сыну.
Он осмотрел несколько спален, переделанные под детские. Две из них были почти закончены, а одна, самая большая и просторная, пустовала.
— Смотри, какая она огромная! — с энтузиазмом воскликнула я. — Здесь можно разместить все игрушки, да ещё и место останется. Хоть колесом ходи.
Комната имела выход на широкий балкон, окрашенный белой краской, с которого прямо по лестнице можно было попасть во внутренний двор.
— На балконе летом можно будет построить шалаш, или ещё чего-нибудь придумать. Ну, как, нравится?
— Да, мам, здорово, — как-то кисло произнёс Макс. — Но можно мне ту, с картинками.
Эту комнату мы осмотрели первой. Она была ближе всего к лестнице, и окна её выходили на торцевую стену забора, который представлял собой живую изгородь из плотно посаженных туй и можжевельника. В ней было светло из-за обилия встроенных лампочек и яркой аппликации на стенах. Небольшая кровать на высоких ножках, под которыми при желании можно устроить секретный штаб, шкаф для одежды, несколько полок и большой письменный стол — вот и всё её убранство. Но Макс захотел её. И мне кажется, я знаю почему: она больше всех походила на его маленькую спальню в Лонгвью.
Бассейн на цокольном этаже привёл детей в неописуемый восторг.
— А мне можно будет тут плавать? — спросил Макс Дилана.
— Конечно, можно, дружище. Плавай хоть весь день. Но только обязательно под чьим-нибудь присмотром.
— Да я хорошо плаваю, не волнуйся!
— Я в этом нисколько не сомневаюсь, Макс. И всё-таки, маме и мне будет спокойнее, если за тобой кто-нибудь будет присматривать.
— Ну, присматривайте, если вам так хочется, — Макс явно был обижен его недоверием. — Я, между прочим, плаваю с двух лет. Меня папа учил. Он говорил, что рыбак, который не умеет плавать, всё равно что лётчик, который боится летать.
— А ты знаешь, почему я сам сел за штурвал самолёта?
— Почему? — Макс заинтересованно посмотрел на Дилана.
— Потому что очень сильно боялся летать.
— Да ну, шутишь!
— Да-да, именно поэтому, — улыбнулся Дилан. — Чтобы преодолеть свой страх.
— И ты всегда боялся? даже когда был маленький?
— Нет, Макс, когда был маленький, — не боялся. А когда вырос, почему-то начал. Иррациональный страх, знаешь, что такое?
— Это когда боишься монстров под кроватью, хотя знаешь, что там никого нет?
— Да, точно, — кивнул Дилан. — И чтобы убедиться в этом, ты заглядываешь под кровать, так ведь?
— Ну да, — неуверенно протянул Макс.
— Вот и я решил, что хватит бояться, и заглянул под кровать.
Одевшись, мы вышли на засыпанный снегом большой внутренний двор. Мы с Эбби остались на расчищенной от снега широкой площадке, а Дилан и Макс захотели обойти вокруг дома. Когда они вернулись, сын был мрачнее тучи.
— Сначала мы просто разговаривали, — рассказывал позже Дилан. — Потом Макс спросил, буду ли я жить с вами. Я ответил, что да. Тогда он поинтересовался, где будет моя комната. Я сказал, что у нас с тобой будет общая комната. Он замолчал, а потом спросил: "Ты будешь спать с мамой, как папа?"
— А ты?
— Я ответил: "Полагаю, что да".
— А Макс?
— Ничего не сказал. Прости, но в голову на тот момент ничего путного не пришло.
— Всё в порядке, милый. Так или иначе, но он увидел бы нас вместе. Раз уж мы решили быть честными, то будем честными до конца.
"Как папа", — вот что было важным в вопросе Макса. Одна мысль о том, что кто-то может занять место его отца — где бы то ни было и в чём бы то ни было, — и маленький ёжик показал иголки. Ведь именно то, что Эбби вчера назвала Дилана папой, расстроило его больше всего. Вероятно, Макс до конца не осознал то, что я говорила ему вчера, и, как бы прискорбно это ни было, я понимала, что ещё не раз мне придётся объясняться с сыном.
Но, когда вечером Макс спустился вниз, всё было по-старому: он шутил и смеялся вместе с Диланом и Говардом. Приехавший к вечеру Саймон навсегда стал его кумиром, вызвавшись сразиться в какую-то компьютерную игру.
Школа Максу понравилась. И учительница, и одноклассники — в первую неделю я не слышала от него никаких жалоб.
А вот на следующей я услышала жалобы на него.
Всё изменилось после нашей поездки в Лонгвью.
Как и обещала, в пятницу я повезла детей к отцу. И Дилан, как и обещал, поехал с нами.
— А ему зачем ехать? — нахмурился Макс.
Я снова принялась объяснять, что Дилан теперь всегда будет с нами.
— Мы теперь семья, сынок. А в семье не бывает по-другому.
Макс лишь бросил на меня хмурый взгляд и ничего не ответил.
Это был первый звоночек.
Второй прозвенел, когда Макс проигнорировал приглашение Дилана зайти в кабину пилота, и весь полёт до Келсо просидел в своём кресле, с преувеличенной заинтересованностью изучая последний выпуск любимых комиксов. По-моему, он успел прочесть его раз десять, не меньше, особенно рьяно начиная листать, когда Дилан выходил к нам. В Лонгвью, не забегая домой, Макс отправился к "эм квадрату", и практически все выходные мы его не видели.