Вызов (дилогия)

Грушевицкая Ирма

— Мамочка, с тобой всё будет в порядке? — Мой смелый мальчик едва сдерживал слёзы.

Из последних сын я улыбнулась и обняла сына:

— Конечно в порядке, родной. — Я чувствовала, как на лбу выступают капельки пота — боль становилась невыносимой. — Не бойся, Стив побудет с тобой до приезда папы. А ты пока постарайся до него дозвониться.

— Хорошо. Ты там аккуратнее, ладно, мам? — Макс нахмурился, словно что-то вспоминая: — Не подхвати какую-нибудь заразу.

— Я постараюсь.

Ким помогла мне подняться и набросила на плечи тёплую «аляску»

Майка — ни во что другое я уже не помещалась. Придерживая большой живот, я не шла, а, скорее, переставляла ноги к машине. Прежде чем сесть в неё, я обернулась: мордашка Макса маячила в окне. Полные страха глаза следили за мной; носик прижался к стеклу и стал похож на свиной пятачок. Я помахала сыну. Он помахал в ответ. «Господи, где этот балбес?! — ругала я Майка. — Лучше бы ему сейчас приехать, иначе…»

Мы только сели в машину — хотя села только Ким, я же туда вползла, — когда к дому подъехал автомобиль. Из тёмного джипа выскочил Стивен — брат Ким. На ходу, улыбаясь во весь рот, он показал мне два больших пальца.

Слава Богу, Макс под присмотром. А Майкла я всё-таки убью.

— Держись, Ливи. — Старенькая «хонда» Ким надрывно взвизгнула, когда хозяйка вдавила педаль газа в пол.

Через час на свет появилась Эбби.

Майк, как мне сказали позже, умер за пару часов до её рождения.

Я крутила в руках последний оставшийся стакан с Дональдом Даком. Стакан Майкла. Сейчас в нём был скотч. Вспоминая о прожитых годах — сначала с мужем, потом без него, — я потихоньку напивалась. Бутылка опустела на треть, но опьянения не чувствовалось. Только ступор. Такой привычный для меня, успокаивающий. Такой безопасный.

Не в силах сдержаться, я тихонько завыла. Обняв себя за плечи и раскачиваясь на стуле, я сидела посреди своей уютной, погружённой во мрак кухни, и выла.

Для всех людей я была сильной женщиной, на долю которой выпали нелёгкие испытания. Во взгляде каждого я видела ободрение, но искала вовсе не его. Меня не нужно было подбадривать, меня нужно было пожалеть. В отличие от тех, кто твердит, что жалость убивает, мне она была необходима. Я устала быть сильной. Я хотела поплакать, поскулить у кого-нибудь на груди. Но даже Ким не могла мне этого дать. Даже родители. Все твердили, что я должна держаться. Ради себя, ради детей. Ради Майкла.

И вот я сижу на кухне и напиваюсь. Потому что я, мать вашу, сильная. Сильная, но вою от безысходности, страха и одиночества — всего того, в чём не могу признаться другим. В том, в чем другие не могут меня заподозрить.

Если тебе когда-нибудь станет плохо, ты будешь в отчаянии, будешь нуждаться в какой-либо помощи, — позвони мне. Я хочу, чтобы у тебя был мой номер.

Эти слова всплыли из глубин моей памяти. Непонятно, каким образом, но я отчётливо услышала бархатный голос, произносящий их.

Сколько прошло времени? Почти три года. С чего я решила, что он вспомнит. Может, ему это ненужно. Может, он давно уже забыл об этом порыве. Да, скорее всего так и есть… Он ведь и номер мог давно изменить. Лив, будь реалисткой, ты видела его, ты всё понимаешь. На черта ты ему сдалась?..

Для

чего в тот день я сохранила в памяти телефона его номер, я не знаю. Звонить по нему я точно не собиралась, не было нужды: со мной был Майк — мой муж, которого я любила. Но этот мужчина, этот голос, эти слова… они тронули меня своей искренностью там, в лобби шикарного отеля, где он говорил мне их почти целую жизнь назад.

Дилан.

Я нажала клавишу вызова.

Один гудок.

Второй.

Третий.

Лив, не будь смешной!

— Алло.

Низкий, чуть с хрипотцой голос окутал меня, словно бархат.

Он.

Воспоминания вызвали новый приступ боли, и я задержала дыхание, справляясь с ней.

— Я слушаю, говорите…

Нет, нельзя. Нельзя вот так. Это неправильно. По отношению к нему, к себе, к Майку наконец. Господи!

— Лив?

Что?

— Лив, я знаю, что это ты.

…

— Не молчи! Пожалуйста, не молчи! Я знаю, что это ты. Я чувствую. Лив, любимая, прошу тебя, скажи что-нибудь.

Рыдания рвались из груди. Как такое возможно? Любимая? Почему? Но ведь…

— Я слышу твоё дыхание, ангел мой. Пожалуйста, ответь мне.

Околдованная этим голосом, этими словами, этими воспоминаниями, я крепко зажмурилась, прежде чем выдохнуть в трубку:

— Привет…

Прошлое. Глава 1

— Лив, сколько можно копаться?

Майк зашёл в ванную, где я, всё ещё в одном чёрном белье, стоя перед ярко освещённым зеркалом, увлечённо красила губы. Остановившись сзади, муж положил руки мне на талию и прижал к своей груди.

— Дежурный администратор звонил пять минут назад: наше такси загораживает подъездную дорожку.

— Три минуты. Такси подождёт.

Прохладный шелк рубашки Майка приятно студил разгоряченную после душа кожу.

— М-м… — Он опустил подбородок мне на плечо, призывно смотря на наше отражение в зеркале. — Может, останемся? Бог с ним, с клубом.

— Ну уж нет! — я дёрнула плечами, стряхивая с себя его руки. — Мы сто лет никуда не выходили. Говорят, этот клуб — лучший на побережье и славится отвязными вечеринками. Я хочу отвязаться, Майкл! Мне жизненно необходимо отвязаться! — Я развернулась к нему лицом: — И если ты не позволишь мне сильно напиться, обещаю по возвращении в отель кое-что на десерт.

— Хорошо, только два коктейля. — Майк чмокнул меня в ключицу, проводя пальцем по краю трусиков. — Я в предвкушении.

В ответ я хлопнула его по руке, выставила за дверь и начала влезать в своё новое платье. Спасибо Ким, которая в наш предотпускной поход по магазинам едва ли не силой заставила меня его купить. Я бы никогда не позарилась на кусок эластичного чёрного кружева, который на вешалке смотрелся как использованный презерватив. Ким заставила его примерить, и, честно говоря, мне понравилось. Рождение Макса мало сказалось на моей фигуре, всё по-прежнему было на своих местах. Грудь, правда, увеличилась на один размер, но мне, как, впрочем, и Майку, это даже нравилось. Платье обтягивало мои изгибы как вторая кожа. Я вряд ли набралась бы смелости куда-либо в нём пойти, не будь рядом со мной внушительной фигуры Майкла.