Вызов (дилогия)
Шрифт:
— Должна была, Дилан. Но не была. И это только моя вина. Я хорошенечко её искупила за последний месяц. Все эти идиотские процедуры, иголки, таблетки — я ежеминутно умирю от страха, что всё это может отразится на малыше.
Услышав эти слова, Дилан дёрнулся, как от пощёчины, и в три шага оказался возле меня. Склонившись надо мной, он взял моё пылающее лицо в ладони.
— С ним всё будет в порядке, — заговорил он горячо. — Я обещаю.
— Или с ней. — Я улыбнулась в надежде вызвать у него ответную улыбку. — У нас будет ребёнок, а мы
Черты Дилан смягчились. Он наклонился и нежно дотронулся губами до моих губ.
— Спасибо тебе за него, малышка.
— Или неё.
— Ты чувствуешь, будет девочка?
— Не-а. Как раз наоборот. Это я просто тебя дразню.
Теперь Дилан улыбнулся по-настоящему и снова поцеловал меня.
— Как ты узнала?
— А я и не знала. Вернее, не знала наверняка. Купила тесты, но не сделала. Не успела.
— Мне сказали, ты предупреждала о беременности спасателей.
— На всякий случай. Прости, что подвергла его жизнь опасности.
— Не за что извиняться, жизнь моя. Просто пообещай, что, в любом случае будешь себя беречь. Хотя бы ради детей.
— Тогда и ты дай обещание, что не будешь винить себя за всё, что произошло или будет с нами происходить.
— Обещаю. — Муж снова поцеловал меня.
— Ну раз ты у нас такой сегодня покладистый, может, заберёшь меня отсюда?
— Малыш… — Дилан моментально посерьезнел, но по расплавленному изумруду любящих глаз я поняла, что он готов сдаться.
— Я обещаю быть примерной пациенткой и выполнять все предписания врачей.
— И мои.
— И твои.
— Значит, ты согласна на круглосуточную сиделку?
— Даже на две круглосуточные сиделки.
— И на дежурящий у дома реанимобиль.
— Он испортит нам вид из окна!
— Я серьёзно, Лив.
— И я.
Дилан выразительно на меня посмотрел.
— Согласна.
— И при малейшей опасности вернёшься в клинику.
— Согласна.
— Хорошо. Я поговорю с врачами.
— Дилан!
Долго и счастливо. Глава 50
Soundtrack — Home by Brian Eno & David Byrne
Понадобился месяц, прежде чем я окончательно поправилась. Мне сняли фиксирующие ключицу повязки, сняли гипс с руки. Боль в груди из-за сломанных рёбер практически не беспокоила. Однако, ещё около двух недель я провела в постели. Так хотел Дилан, так советовали врачи, и у меня не хватало смелости им возразить.
Я была уже на пятом месяце. Тошнота закончилась, как и головные боли. Наступало то счастливое время, когда от беременности начинаешь получать удовольствие.
Мой гиперответственный сын, по словам мужа, воспринял эту новость спокойно. Дилан сам рассказал Максу об этом, ещё когда я была в больнице. Постепенно сын начал приходить в возбуждение, гадая, кто же родится — мальчик или девочка. Наконец, Макс заявил, что будет рад
Эбби же ждала от меня гномика. Она так и говорила:
— У мамочки в животике живёт маленький гномик.
Дети и муж, родные и друзья ежедневно окружали меня любовью и заботой, являясь своеобразным плацебо от страшных мыслей и воспоминаний. Но совсем отвлечься не удавалось.
Моя теория о том, что всё происходящее с нами зависит от того, что и как мы делаем в жизни, дала трещину. Чем мы заслужили произошедшее — Дилан, я, дети, наш не рождённый ребёнок? О чём ещё хотела предупредить судьба, едва нас соединившая? Ведь, однажды мы уже теряли друг друга. Конечно, тогда речь не шла о жизни и смерти, но теперь мы оба знаем, во что можем превратиться даже при намёке на такие потери. Ничем не наполняемая пустота — зияющая в груди рана, окружённая плотным кольцом того, что обещаемо должно придавать жизни смысл — близкими, любимым делом, домом. Она кровоточит всё время, заставляя кутаться в старую давно не стираную толстовку.
Так, может, в этом и проблема? Может, мы слишком сильно любим друг друга? Возможно, судьба говорит, что мы не должны так друг от друга зависеть?
Эта мысль поразила меня настолько, что я сказала о ней Дилану.
— Я не могу любить тебя меньше, малыш, — ответил он. — Слишком долго я ждал тебя, слишком много мечтал, чтобы было по-другому. У меня нет сил бороться с этим чувством, и, если тебе кажется, что оно нас разрушает, — что ж, значит, так и будет. Но я приму это с удовольствием, потому что буду знать, что где бы мы ни оказались после, мы всё равно будем вместе. По-другому никак.
— Может, к концу жизни ты станешь праведником, и тебя поместят в рай. А я буду сидеть на сковородке и надеяться, что ты найдёшь способ вытащить меня оттуда. Ведь найдёшь?
— Если выйдешь за меня замуж, найду, — засмеялся Дилан.
— Кажется, однажды я уже за тебя выходила. У меня даже есть кольцо. — Я помахала перед ним левой рукой.
— Я серьёзно, малыш.
— Не поняла.
— Я хочу дать клятву перед алтарём, что беру тебя в жены и буду заботиться и беречь до конца своих дней. И даже дольше.
— Милый, ты и так это делаешь. Мне не нужно от тебя никаких клятв.
— А мне нужно, Лив, — заговорил Дилан серьёзно. — Тогда я всё сделал неправильно. Я не спрашивал, а ставил тебя перед фактом. Ты могла ответить отказом. Ты и сейчас можешь отказаться.
— Даже не рассчитывай, — я хлопнула его по руке. — Ты сделал мне ребёнка! Между прочим, уже второго.
— Я хочу жениться на тебе по всем правилам, — не замечая моего шутливого тона, продолжил Дилан. — Хочу увидеть тебя идущей ко мне по церковному проходу в белом платье. Хочу назвать своей перед богом и людьми. Хочу, чтобы этот малыш родился в настоящем браке. Может, наша ошибка в том, что мы всё сделали не так?