Вызов (дилогия)
Шрифт:
— С Днём рождения, миссис Стоун.
— Спасибо, дорогие мои! — Она тепло улыбалась, пока мы обнимались и приветственно расцеловывались. — Тебя тоже с прошедшим, детка. И, Ливи, познакомься — это Эллен, племянница моей Маргарет.
Миссис Стоун много рассказывала о своей юности, о друзьях и подругах, из-за которых она, собственно, и переехала в Олимпию после смерти мужа. Маргарет, самая любимая, к сожалению, не так давно скончалась, и миссис Стоун очень горевала по ней.
— Дети, поздоровайтесь с миссис Митчелл, — учительским тоном произнесла миссис Стоун.
— Здравствуйте,
— Здравствуйте, молодой человек. Как вас зовут?
Улыбка, с которой Эллен обратилась к моему сыну, была знакома. Именно так улыбался и…
Я немедленно одёрнула себя, возвращаясь в настоящее.
— Меня зовут Макс. А это моя сестра, Эбби.
Эллен присела на корточки, внимательно разглядывая мою дочь. Я с трепетом наблюдала за этой сценой.
— Привет, Эбби. Да ты просто красавица! У меня тоже есть внучки. Лиззи постарше тебя, а Эшли ещё совсем крохотная.
— Как гомик?
— Кто, прости?
— Гномик, — подсказала я обреченно.
Эллен засмеялась и погладила Эбби по головке:
— Да, в точности, как гномик. — Поднявшись, она обратилась ко мне: — Рада снова видеть вас, Оливия.
— Вы знакомы? — удивилась миссис Стоун.
И снова все смотрели на меня.
Эта пауза оказалась короче.
— Агентство миссис Митчелл занимается выпуском моей книги. Я тоже рада вас видеть, Эллен.
Надеюсь, последняя фраза прозвучала искренне.
— Ох, а я и не знала! — всплеснула руками миссис Стоун. — Эллен, дорогая, помню, ты говорила, что занимаешься издательским делом. Но я полагала это что-то вроде редактуры?
— В принципе, так и есть, Фелиция, — успокоила её миссис Митчелл.
К счастью, именно в этот момент пришли новые гости. Именинница вспомнила о своих обязанностях хозяйки, а у меня появилось время прийти в себя.
Как обычно бывает в компании людей в возрасте, центром празднования оказывается младшее поколение. Сегодня это были мои дети. Макс увлечённо поедал пироги, по которым миссис Стоун была мастерица, и особого интереса не представлял. А вот Эбби… Эбби очаровала всех подруг хозяйки. Каждая сочла своим долгом потрепать малышку за пухленькие щёчки, восхититься её кудряшками, ясностью суждения, смешными рожицами и хорошим аппетитом.
То и дело я бросала тревожные взгляды на Эллен, которая, казалось, не могла оторвать глаз от моей дочери. Сердце обливалось кровью, глядя на то, с какой нежностью она следит за выходками своей незнакомой внучки. В какой-то момент, не выдержав напряжения, я вышла на балкон.
Потрясающий вид на парк — главное достоинство этой небольшой квартиры. Осеннее солнце тепло золотило листву, прохладный ветерок доносил с озера Кэпитол солёный запах водорослей и рыбы. Я облокотилась на кованые перила и, чтобы расслабиться, короткими вдохами втягивала в себя воздух.
— У вас очаровательные дети, Оливия.
Я вздрогнула и обернулась к вышедшей на балкон Эллен.
Она протянула мне пачку сигарет.
— Курите?
— Не при детях.
— Тогда и я не буду.
Встав рядом со мной, она облокотилась на перила. Я же теперь стояла прямо. Попытка
— Вы родились в Олимпии?
Вроде бы вполне обычный вопрос. Но, будучи сама по уши во лжи, я сразу начала искать подвох.
— Нет. В Лонгвью. Это в шестидесяти милях южнее.
— И вы часто бываете в Сиэтле?
"Простое любопытство, поддержание беседы", — повторяла я про себя, нервно сжимая перила.
— Сейчас уже не часто. Но я училась в Вашингтонском университете и хорошо знаю город.
— Признаться, я взяла на себя смелость поинтересоваться у Фелиции вашей историей. — Эллен неожиданно сменила тему. — Трагедия, которую вам не так давно пришлось пережить…
Когда её тёплая ладонь коснулась моих побелевших костяшек, я снова вздрогнула.
— Мне так жаль, девочка. В столь юном возрасте остаться одной с двумя детьми! Но вы замечательно справляетесь. И если бы я знала об этом при нашей первой встрече… — Заметив мою реакцию, она быстро добавила: — Не вините мою старую подругу, она искренне жалеет вас и желает помочь.
Мысли скакали в разные стороны. Каждое сказанное слово могло направить разговор в опасное русло. Откровенно сочувствующий тон миссис Митчелл подразумевал, что она ждёт от меня той же искренности. Но на последней фразе я почувствовала, что должна пресечь любые попытки вмешаться в мою жизнь.
Ещё больше вмешаться.
— Вчера мне исполнилось двадцать девять, так что я вовсе не так юна, как кажется, миссис Митчелл. И я ничем не заслужила ни похвалы, ни, тем более, жалости. Её мне хватает и в Лонгвью. Вся моя жизнь — это постоянное чувство неловкости из-за того, что на меня смотрят с сочувствием и призывают быть сильной. И какой бы сильной я ни была, дома я всегда буду "этой несчастной бедняжкой". Поэтому здесь никто не знает про то, что случилось с моим мужем. Кроме миссис Стоун, конечно. Честно говоря, мне бы хотелось, чтобы так впредь и оставалось.
Это была лишь половина правды. Вторая половина оказалась менее приятна слуху.
— И хочу вас уверить: того, что вы и ваше издательство обратили на меня внимание, вполне достаточно. Ни на что более я рассчитывать не могу и не буду. Ещё раз спасибо за то, что дали мне шанс, миссис Митчелл.
На этом я замолчала.
Молчала и Эллен.
Я ждала, когда она уйдёт, и понимала, что этот уход может означать конец моей писательской карьеры. Может, оно и к лучшему?
Но она не уходила. Наоборот: Эллен достала сигарету из пачки, которую до этого крутила в руках. Прежде чем заговорить, она закурила и сделала несколько затяжек.
— А знаешь, ещё при первой встрече я поняла: что-то в тебе есть. Ты сильная и смелая. По крайней мере, хочешь такой казаться. Мне это импонирует. Как импонирует, напускное безразличие, уверенность и независимость, в которых ты пытаешься меня убедить. Твой отказ принимать жалость от малознакомого человека, его помощь, в чём бы она ни выражалась, оттуда же. За всем этим видна женщина — нежная, трепетная и слабая. И это, в свою очередь, обнадёживает. Ох, как много мужиков в юбке повидала я на своём веку, Оливия! Я и сама такая. Временами забываюсь, командую всеми и вся.