Вызов небесам
Шрифт:
За всю его десятилетнюю жизнь с Витей ни разу еще не обходились так пренебрежительно. Хуже всего, что унизили его на глазах у пятилетней Леночки, которая восторженно почитала своего старшего брата как неизменно умного советчика и надежного защитника. Витя заоглядывался по сторонам в поисках мамы. Увы, именно сейчас она куда-то отошла по своим делам и отсутствовала в поле зрения. Оставалось решать: стерпеть ли прилюдное унижение или самому отстаивать свою честь, невзирая на превосходство противника в росте и силе. Витя всегда был храбрым мальчиком и потому выбрал второе. Он вскочил на ноги и бросился с кулаками на незнакомого парня в черном плаще, таком нелепом на летнем пляже. Витя был на голову ниже своего противника и вдвое его тоньше, но это его не остановило. На него смотрела Леночка, и он не мог позволить себе опозориться перед ней.
– Дурак! Скотина! — выкрикнул Витя, чуть не плача.
– Да ты, щенок, еще тявкаешь?! — взбеленился в свою очередь Петр. — Ну, тявкай, тявкай, собачкам положено тявкать, больше ты ни одного человеческого слова не произнесешь!
К Петру тем временем подошли еще несколько кесаревских ребят и с интересом уставились на конфликтующих. Петр немеренно медленно откинул волосы с лица и вперил в мальчугана взор своих огненно-красных глаз. Витя хотел еще что-то крикнуть, но из уст его вылетел лишь жалобный щенячий визг. Он попытался подняться на ноги и не смог — ноги отказывались его держать. Страшный парень, тем временем, стал приближаться к нему. Витя попробовал отползать на четвереньках, но отполз недалеко — позади сидела Леночка, которая почувствовала, что брат не способен ее защитить, и заплакала. Соседи по пляжу с недоумением взирали на эту сцену, но никто не рискнул вмешаться — облик Петра вгонял в трепет даже взрослых мужчин. Ужас настолько сковал тело Вити, что он не в состоянии был стронуться с места, лишь попытался зачем-то заслониться рукой. А монстр приближался — грозный, неумолимый… От парализующего страха Витя на какой-то момент перестал себя контролировать и пришел в себя, только ощутив, как намокли вдруг его плавочки и из-под них на камни струится теплый желтый ручеек. Это был конец! Он опозорился навек и перед сестренкой, и перед всеми этими людьми, которые его сейчас видят! Влад, что стоял чуть поодаль, не отказал себе в удовольствии прокомментировать:
– Гляньте, а наш герой-то обдулся! Куда тебе, сыкун, на нашего Петю лезть!
От отчаяния Витя заревел в голос. Он охотно провалился бы сейчас под землю, будь у него такая возможность. Петр готовился уже сделать последний шаг к своей жертве, как вдруг между ним и поверженным Витей встал только что подошедший Боря:
– Не трогай его! Что он тебе сделал!
Петр уперся взором в неожиданного противника. Боря не дрогнул и ответил ему тем же. Не произнося больше ни звука, они с минуту гипнотизировали так друг друга. Конечно, Петр мог бы смести Бориса с дороги с помощью одной только физической силы, но это ему как-то не приходило в голову. Вся компания кесаревских ребят притихла, наблюдая за поединком. Наконец, Петр не выдержал и отвел глаза. Развивая успех, Боря жестко сказал ему:
– И раскодируй пацана! А то он так и будет лаять и передвигаться на четвереньках!
Петр как-то устало кивнул головой и снова бросил взгляд на Витю. Мальчика пробрала дрожь, но сразу после этого он как-то успокоился и даже сумел подняться на ноги. Боря, тем временем, устроил разнос своим приятелям:
– И не стыдно вам всей толпой смеяться над маленьким?! Вас бы так! Хватит, отойдите, не смущайте человека!
Петр, а за ним и прочая компания двинулись дальше по пляжу. Подождав, пока они отойдут, Боря осторожно обхватил Витю за плечи и принялся его утешать:
– Ну хватит, кончай плакать, они больше не будут… И не терзайся ты так, ты все равно храбрый мальчик, просто против нашего Петра почти никто не может устоять, даже взрослые… И сестренке твоей я то же самое скажу, да хоть сейчас! Как ее, кстати, зовут? А, Леночка… Леночка, хватит реветь, у тебя очень смелый брат, он всегда тебя сможет защитить, если потребуется! Ты мне веришь? Вот, видишь, верит, даже плакать перестала… А мы с тобой давай пока пойдем переоденемся… У тебя запасные сухие трусики есть?
Витя слабо кивнул и пошел к своим вещичкам. Отыскав сменные трусы, он застенчиво оглянулся на Борю. Взяв Витю под руку, тот повел его к пляжной кабинке для переодевания, продолжая на ходу вести психотерапию.
– А вы одни здесь или с кем-то из взрослых? А, мамка с вами была, только отошла куда-то… Ты лучше не говори, что с тобой здесь случилось, зачем ее зря нервировать… И Леночка
В кабинке, почувствовав себя в безопасности от взоров обитателей пляжа, Витя стянул с себя подмокшие плавочки. Борю он почему-то совсем не стеснялся. Вытерев его напоследок насухо теми же плавками, Боря сказал ему надевать трусы и добавил:
– А плавки твои мы сейчас в море постираем, они вонять перестанут, так никто и не поймет, что с тобой приключилось. Скажешь, что купался.
Расставались они уже лучшими друзьями. Витя козликом скакал вокруг Бориса, все порывался познакомить его со своей мамой и приглашал в гости, но Боре надо было спешить — его группа успела отойти довольно далеко, и мальчику совсем не хотелось потеряться в незнакомом месте.
Внимательно смотря по сторонам в поисках свободного места на пляже, кесаревские ребята не смогли пройти мимо курортных развлечений, каких не было и не могло быть в их маленьком поселке. Почему-то особо их заинтересовал измеритель силы удара. В этом аттракционе надо было вдарить кулаком по горизонтальной плите, после чего на измерительной шкале взлетала вверх планка, останавливаясь на отметке, соответствующей силе нанесенного удара. К прибору время от времени подходили крепкие молодые парни, вручали его смотрителю монету в одну гривну и пробовали свои силы, возможно, на спор, поскольку рядом толпилось еще несколько длинноногих девиц, встречавших оживленными комментариями, а то и хохотом, каждую попытку. Увидев это, Влад тут же начал подзуживать Петра показать класс. Тот сперва с сомнением поглядывал на прибор, но когда к уговорам подключились другие ребята, все же решился и со вздохом извлек из кармана монету.
Петино появление у аттракциона немедленно вызвало смешки и несколько ехидных комментариев — слишком уж нелепо выглядел он в своем длинном плаще среди мускулистых парней, одетых в одни плавки, да и ростом существенно им уступал. Реплики типа: «Мальчик, а ты случаем на солнце не перегрелся?», «Эй, парень, у врача давно был?», «Смотри, кулачок не отбей!» — вызвали у Петра настолько резкое раздражение, что, когда подошла его очередь, он вложил в удар все свои силы. На глазах потрясенной публики металлическая плита треснула, а планка так круто взлетела вверх, что зашкалила, хотя прибор был рассчитан на удары силой до тонны. Даже сам Петр, не ожидавший такого «успеха», раскрыл от изумления рот. В следующий момент ему пришло в голову, что за сломанный прибор, пожалуй, заставят платить, и он поспешил скрыться с глаз долой. Развеселившаяся кесаревская компания смылась вслед за ним. Таким резвым аллюром они быстро достигли границы пляжа, где людей оказалось поменьше, и им наконец-то удалось подыскать достаточное свободное место. Здесь их и нашел Вадим, конвоировавший Василидиса.
Получив разрешение от Каледина, детвора разделась для купания. Даже Петр скинул, наконец, свой плащ. Вадим подивился его телосложению. Серая, очень нездоровая с виду кожа парня резко контрастировала с его мощным торсом и мускулистыми конечностями, которым мог бы позавидовать и иной взрослый бодибилдер. Голубоватая кожа Влада чудно смотрелась на фоне чистого неба и морской воды, словно это не земной мальчик был, а какое-то морское божество вышло из волн прогуляться на берегу. Василидис, сняв хитон, избавился и от скрывавшейся под ним набедренной повязки (вот стервец!), оставшись в чем мать родила. Взоры всех соседей по пляжу, оторвавшись от не менее колоритных персонажей типа Петра, Влада, Марио и Толика с Дэви, немедленно обратились на него, но мальчика это ничуть не смутило. Он грациозно расхаживал по камням, как юный бог, только что спустившийся с Олимпа, чтобы дать возможность смертным насладиться созерцанием его красоты. Картину дополнял Марио, в костюме которого вполне мужские по виду плавки сочетались с женским бюстгальтером. Грудь у юного гермафродита выросла недавно, он очень ей гордился и не прочь был похвастать ее размерами даже перед ровесницами-девчонками. Бедра у Марио тоже были скорее девчачьи, широкие, а не мальчишечьи, и в нынешнем наряде его скорее можно было принять за девочку.