Вызов принят
Шрифт:
Баластер попятился к дверному проему и сказал сквозь зубы:
– Император послал меня к вам, чтобы сообщить, что завтра, а-а-э, перед вашей процедурой... он готов с вами встретиться. С другой стороны, мы оба предупреждаем вас, что вы находитесь в безопасности только в этом крыле дворца. Доброй ночи, леди Элибер и командир Шторм, – министр откланялся и исчез за дверью.
Элибер вздрогнула и помахала в воздухе руками, будто пытаясь отогнать от себя липучий призрак Вандовера Баластера, и опять вспомнила беспомощно лежащего Джонатана.
– Ужас! – поежившись,
– Ты права, – кивнул Джек. – Калин не мог бы бросить его по собственной воле. А мы... насколько я понимаю, нам опять придется разочаровать Вандовера. Элибер, ты могла бы вывести меня отсюда?
Она прижалась к нему:
– Конечно. Но куда мы пойдем?
– Знаешь... – Джек задумался. – Из того, что говорил Джонатан, я не понял почти ничего. Но слова “комната для медитаций” он повторил три раза. Значит, с этой комнатой связано что-то очень важное.
Элибер понимающе кивнула:
– Хорошо, Джек. Значит, туда мы и отправимся.
Комнаты Святого Калина очень много смогли бы рассказать о своем владельце внимательному человеку. Того, что на человеческом языке принято называть роскошью, не было здесь и в помине. И все же эта комната была богата и роскошна – тысячи удивительных экспонатов, вывезенных из далеких миров, наполняли ее. Джек отдышался. Им все-таки удалось проникнуть в апартаменты Его Святейшества, не потревожив ни траков, стоящих у дверей резиденции, ни бдительного уокерского персонала. Шторм оглянулся по сторонам и с непонятной ностальгией подумал, что у него никогда не было уголка, который он по праву мог бы назвать своим домом. За редкими исключениями, почти всегда ему приходилось ютиться либо во временных помещениях, либо в бараках.
Элибер осторожно присела на маленький диванчик у столика, сделанного из настоящего красного дерева.
– Я еще никогда в жизни не была в калиновской комнате для медитаций, – задумчиво сказала она.
Джек заметил удивительную чистоту и опрятность помещения. Создавалось впечатление, что хозяин комнаты отлучился на минуту и вот-вот вернется назад.
– Он планировал вернуться, – тихо сказал Шторм.
– А может быть, у него было слишком мало времени на сборы, – робко возразила Элибер.
Джек остановился у узенькой винтовой лестницы, ведущей в комнату для медитаций, и оглянулся на свою спутницу:
– Поднимемся?
– Н-нет! – нерешительно сказала она. Он улыбнулся:
– Хорошо. Тогда я пойду один.
Забота и любовь Джека укрепили психику Элибер и загнали за железную непроницаемую дверцу её прежние, пугающие и плохо подчиняющиеся ей способности. Время от времени она ощущала странный огонь, как и раньше, пробегающий по нервам, а иногда ей казалось, что татуировки, которыми покрыл её тело на Битии всемогущий Хуссия, опять проступают сквозь гладкую белую кожу. Наверное, её сенсорная сверхчувствительность не пропала совсем, она затаилась и спряталась до поры до времени.
Элибер внимательно осмотрела комнату. Она чувствовала здесь присутствие Калина, как чувствуют еле уловимый запах испарившихся духов.
Дверь
Видимо, комната для медитаций была центром, в который направлялись информационные волны всех медитирующих уокеров. Как только Шторм переступил порог, его окружили трехмерные образы самых разнообразных миров – наверное, всех, с которыми соприкасался человек со времени выхода в космос.
Ограниченный опытом маленького материального мира, который он хорошо знал, Джек застыл посередине комнаты и, как бы защищаясь, поднял руку: о, эти вселенные, наплывающие на него, были очень древними! Они возникли гораздо раньше песков, войн, траков, и даже раньше человека. Самым краешком своего натренированного сознания он мог захватить образы Дорманд Стэнд, Опуса, Мальтена, потом... комок слез неожиданно подступил к его горлу: мимолетным зеленеющим видением в его сознании возник Кэрон – покрытый лесами, щебечущими птицами, еще не сожженный огнем. Кэрон... Джек пошевелил растопыренными в воздухе пальцами, и далекий мир с ясной отчетливостью вспыхнул у него перед глазами. Видение было длительным и удивительно отчетливым. В конце концов Шторм понял, что ему следует отойти, и присел на скамейку, на которой обычно медитировал Калин.
Быстрые ясные картины проносились сквозь сознание Джека долго, а потом он ощутил, что глаза его уже не фокусируют объекты. Кажется, еще пара секунд – и Шторм впадет в настоящий транс. Песчаная планета Милос мелькнула перед ним вместе с тяжелыми воспоминаниями и рассыпалась в полутемном воздухе. Джек был потрясен.
– Джек! – откуда-то снизу окликнула его Элибер. – С тобой все в порядке?
– Оставайся внизу. Я не нашел тут ничего интересного, – откликнулся он.
Выходя из сенсорного поля, Шторм оглянулся – планета Милос мелькнула где-то на самом краю его периферического зрения и погрузилась в небытие.
Глава 4
Сирена тревоги гудела под сводами императорского дворца. Элибер вскочила и затрясла головой, пытаясь отбросить остатки сна.
– Что случилось? – взволнованно спросила она.
Джек сел на кровати и попытался уловить тип сигнала тревоги, гудящего и воющего с какой-то тоскливою силой. Он вскочил, натянул на себя брюки, рубашку и ботинки, а потом, махнув Элибер поскорее одеваться, хрипло сказал:
– Насколько я могу понять, это сигнал тревоги из госпитального отсека. Что-то случилось с Джонатаном.
Шторм метнулся к двери. Элибер одернула на себе легкое платьице и двинулась за ним.
В стене, отделявшей медицинский отсек от коридора, дымилась округлая черная дыра.
– Боже мой! – схватилась за голову Элибер. – Они пробили эту стену насквозь!
– Оставайся здесь! – строгим голосом сказал Джек и нагнулся, готовясь нырнуть в расплавленное отверстие.
– Почему? – хотела сказать Элибер, но её слова заглушил треск хитиновых панцирей траков, бегущих по дальним коридорам на сигнал тревоги.