Шрифт:
Глава 1
Туман окутал ночной лес. Деревья, словно седые великаны, стояли в белёсом полумраке, задумчивые и спокойные. Казалось, они не обращали внимания на происходящее вокруг.
И вот вдалеке послышался собачий лай. Топот копыт смешался со звоном шпор и криками участников погони. Звуки разорвали тишину, гулким эхом рассыпаясь в тумане.
В страхе убегали все лесные твари: и те, кто спал, и те, кто затаился в темноте, ожидая своих жертв. Никто не мог укрыться от всполохов пламени на факелах погонщиков, мелькавших в тумане. Звери
Погоня мчалась вперёд. Страх летел впереди коней, которые путались в подлеске, но отвечали на укол шпор в бока и неслись, как могли. Собаки-волкодавы бежали рядом, скалились, хватали мелькающие впереди ноги, промахивались, злились ещё сильнее.
Полночи продолжалась охота. Она была выпущена, словно пружина, вылетевшая из зажимов. Устремилась ударить резко, и ладно бы смогла поразить выбранную цель. Но что, если только бессильно затрепыхается, промахнувшись и ударив в пустоту?
Погоня летела вперёд, сминая покой ночного леса. Не находилось сейчас места тем, кто хотел бы остановиться, посмотреть и подумать, что происходит. Казалось, всё неслось, стремилось во все стороны разом.
Беглец укрывался за деревьями, перебегая от одного к другому. Иногда он останавливался, прислонялся спиной, смотрел в тревоге назад, рассчитывая, как близко подобрались преследователи. Сердце стучало, рвалось из груди, словно выпрыгнуть хотело.
Герцог настрого приказал догнать сбежавшего пленника. Он призвал слуг, вышел во двор перед дворцом, заложил руки за пояс, расставил широко ноги в красных полусапожках и то ли сказал, то ли прорычал:
– Поймать нечестивца! Хотел он похитить сердце моё – малолетнюю дочь Брунгильду. Хорошо, что пленили вовремя. Но как сейчас вы, псы, не уследили? Кому верить? Прочь! Не попадайтесь на глаза, пока не приведёте беглеца обратно.
– В каком виде желаете получить его, милорд? – спросил ловчий.
– Привести его живым или мёртвым! Но лучше живым – сам накажу.
Обычно ловчий занимался охотой на зверей или птиц. Теперь тоже охота предстояла, только собиралась она не на зверя неразумного, а на человека удалого. Позвал ловчий помощников, раздал приказы, объяснил, кого гнать предстоит.
Помощники кивали с пониманием. Многие в глаза ранее не видели, но слыхали уже про злоключения Марка Разбойника в плену Его Светлости. В отличие от них смотритель ловчих птиц, едва от наказаний герцога отойдя, уже стремился свести счёты с Марком. Но их отношения в своё время отдельную часть истории составят.
Впрочем, не ведали ловчие главного о Марке, что главарь он той самой банды, слава о которой широко разошлась по округе. Говорили, что жертвой нападения становились вельможные дворцы, богатые дома, торговые обозы и даже военные склады.
Банда умело ускользала с добычей, переходила границу очередной земли владетельного сеньора. Там разбойники пировали во владениях нового господина, тратили награбленное. Потом добро, полученное в прошлом набеге, кончалось, и банда шла на следующий.
Вереница преступных дел повторялась снова и снова. Широко разошлась слава о разбойничьей шайке по землям Восточной
Слава о банде катилась за пределы Империи. Как знать, не дошла ли уже до соседей? Нельзя быть ни в чём уверенным! Одно было точно: дела интригующие у соседей творилось и помимо банды Марка Разбойника.
Рядом с землями Империи, но не доходя до Западного Королевства, лежали пустоши. Пересекали их в основном птицы вестовые да звери обученные. Но и они не могли сразу достичь богатых земель Западного Королевства. Приходилось проходить через странные места, непонятные людям Империи, а зачастую и вовсе неприятные.
Слухи шли – и в том клялись даже под пытками, а пытать в Империи умели и любили! – что сразу за пустошами раскинулось женское царство. Жили там жёны без мужей, богатели торговлей и войнами с соседями. Мужчин же держали, словно рабов.
Доносили, что лишь красивые и в постели ладные оставались подлинно мужчинами у Повелительниц. Дурные и неказистые, больные и хромые лишались атрибутов мужественности. Повелительницы обращали их в евнухов и заставляли прислуживать противоестественным образом.
Женщин неблагородных в тех краях лишали красоты, если была у них такая от рождения. Ценились у простолюдинок уродства, ибо не приходилось тогда носы ломать, губы рвать, груди резать. Но стоило кому-то родиться радующей глаз от природы, им тогда не здоровилось.
Ревнивые Повелительницы брались за раскалённые щипцы и буквально выжигали красавицам лучшие части тела. Искалеченные, как спадёт боль и раны зарубцуются, одно потом облегчение находили – отдавали им на растерзание оскоплённых мужчин. Властвовали покалеченные над этими осколками мужественности, как хотели, лишь бы то не вредило благополучию Повелительниц.
И вот случилось, что возжаждал Марк Разбойник испытать счастье, рискнуть мужским достоинством и наведаться к Повелительницам. Он наслушался рассказов о неземной красоте их тел, особенно с появлением там новой ведьмы из Западного Королевства.
Ведьма Белинда пришла в грозу, напугала хозяек тянувшимися за ней шарами молний, внушила трепет и уважение. Была ведьма, к счастью своему, изуродована бичом палача. Причём палач не только так её наказал, а отсёк ещё кисть одной из рук.
Какая рука пострадала – о том вестники доносили путанные сведения. Ведьма умела разные обличия принимать, от прекрасных до ужасных. Она показала свои умения Повелительницам, восхитила их и обольстила.
С той поры Белинда получила тайную власть над Повелительницами. Наделила их красотой небывалой, но поймала тем самым в ловушку. Повелительницы не могли сами хранить прекрасную внешность, нуждались в ведьминых зельях. Тянулись они к красоте, тяготились властью ведьмы, но до поры ничего поделать не могли.
Марк слушал разговоры, а потом хвалился подельникам:
– Возьму вот пойду через пустоши, встречу Повелительниц, возобладаю над ними и будет мне почёт и уважение, как мужчине, вернувшему жён неразумных к порядку.