Вызов врача
Шрифт:
— Да, рак, — спокойно кивнула Ирина. — Ну и что?
— Как «что»? Вас это… это… не тревожит?
— Пойдемте, сейчас поликлинику будут на ночь закрывать.
На первом этаже Ирина попрощалась с охранником. Вышли на улицу, спустились с крыльца. Разбойничий ветер носился с громким свистом. Чтобы его перекричать, приходилось повышать голос. Асфальт был скользким и блестящим, точно из земли выступила влага и превратилась в пленку льда. Ирина поскользнулась, Анатолий Витальевич подхватил ее под локоть.
Они не заметили темную фигуру у дерева.
Ирине не доставляло удовольствия то, что Толик держит ее под руку. Но голеностоп еще ощутимо болел, и посторонняя поддержка на катке, в который превратился асфальт, была не лишней.
— Давайте не будем лукавить друг перед другом, — сказала Ирина. — Характер вашего интереса к моей матери ни для кого не секрет. Поэтому ваша притворная забота о ее самочувствии выглядит по меньшей мере кощунственно.
— Я вас не понимаю, — растерянно пробормотал Анатолий.
— Да будет вам! Неужели из-за коллекции монет стоит так интриговать? Что вы хотели от меня услышать? Подтверждения, что мать умрет? Что ее дни сочтены? И не надейтесь! Поищите другую богатенькую старушку!
— Старушку? Коллекция? При чем здесь коллекция? К вашему сведению, последние пять лет, продавая Марусины монеты, я приплачивал ей, завышал стоимость, чтобы она, Маруся, не нуждалась!
Анатолий отдернул руку, возмущенно взмахнул ею и чуть не упал. Ирине пришлось схватить его за обшлаг куртки, чтобы спасти от падения.
— У нее рак! Как вы не поймете! Маруся не хочет делать операцию! Я в отчаянии! А вы! Коллекция! Да я свою отдам, лишь бы Маруся…
— Тише! Не кричите!
— Вы просто… холодная, бесчувственная особа!
— Перестаньте верещать! Как баба, честное слово! На нас уже оглядываются. Пойдемте!
Ирина сама взяла его под руку и слегка подтолкнула, призывая к движению. Она спросила о том, что еще несколько минут назад отказывалась знать:
— Как вы относитесь к моей матери? В чем ваш интерес?
— Ничего материального, уверяю вас! Маруся… она сделала из меня мужчину. В этом, наверное, стыдно признаваться давно не юноше, но это правда! — горячо заверил Анатолий. — Маруся… в ней столько искреннего участия и нежности!
Назвать вновь обретенную мать нежной Ирине никогда бы не пришло в голову. Наверное, нерастраченное материнство было пущено на воспитание таких вот сорокалетних юношей, им достались нежность и участие. А дочери — кукиш!
Они подошли к Ирининому подъезду. Анатолий все рассказывал, какая Маруся удивительная, замечательная и прекрасная. У Ирины даже закрались сомнения: об одном и том же человеке речь?
Слишком уж разные, полярные взгляды были у них на Марию Петровну Степанову.
— Вас послушать, — не выдержала Ирина, — она ангел с крыльями. А по-моему, скорее черт в юбке.
Анатолий
— Да, да! Гремучая смесь дьявольского темперамента и ангельской души! Почему мы остановились?
— Потому что я здесь живу. И в гости вас, уж извините, приглашать не намерена.
— Конечно, конечно! Я ценю вашу прямолинейность, она напоминает мне искренность Маруси. Теперь я вижу — вы действительно ее дочь.
— Отнюдь не горжусь этим фактом. Скажите, Анатолий, неужели вы никогда не испытывали дискомфорта из-за вашей почти двадцатилетней разницы в возрасте? Можете не отвечать, если не хотите, вопрос продиктован праздным любопытством.
— Конечно испытывал… что там «дискомфорт»! Страдал и мучился! Всегда знал, что недостоин Маруси, что рано или поздно она меня бросит, что я в сравнении с ней пигмей, что она из жалости меня пригрела…
— Да вы ей в сыновья годитесь!
— А в мужья не гожусь! В этом вся трагедия!
«Господи! Какой недотепа! — подумала Ирина. — И разговор наш странный. На холодном ветру фрейдистские страсти».
— Неужели вы, Ирина, думаете, что человеческие чувства, как программа средней школы, делятся по классам и должны соответствовать возрасту учеников? У Маруси есть подруга, француженка Марлиз…
— Про Марлиз я уже слышала и не собираюсь здесь и сейчас развивать эту тему. Чего вы от меня хотите? — Ирина решила подвести черту под ненужной беседой.
— Понимаю, что моя излишняя для первого знакомства откровенность произвела на вас неблагоприятное впечатление. Простите! Вы могли ошибочно понять, что я хлопочу о каких-то благах для себя. Уверяю вас, нет! Главная моя забота — здоровье Маруси.
— Но я-то тут при чем?
— Вы дочь! Вы врач!
— Как врач я обязана дать направление в больницу и объяснить пациенту возможные последствия отказа от лечения. Что я и сделала. Как дочь я не желаю и пальцем пошевелить для этой особы.
— Что вы такое говорите!
— Правду.
— Чудовищная жестокость!
— Для информации. Ваша распрекрасная Маруся бросила меня сразу после рождения, отказалась от меня. Понимаете?
— Нет, не понимаю, — обескуражено проговорил Анатолий.
— Примите как данность.
— Вы… вы желаете отомстить своей маме?
Анатолий очень волновался, нервно сглатывал. Почему-то его шея, подставленная ветру, и дергающийся кадык вызвали у Ирины чувства, близкие к жалости или умилению. Даже захотелось утешить, как маленького, успокоить этого мужчину-ребенка. Очевидно, схожие чувства испытывала и мать. И хотя Ирина решительно не желала походить на нее в заботе об инфантильных переростках или недоростках, сказала примирительно:
— Никому я не собираюсь мстить. Укутайте шею, простудитесь! — Сняла перчатки, протянула руки, поддернула Анатолию шарф и закрыла ему горло. — Не переживайте! Куда ваша Маруся денется? Прооперируем как миленькую. Все будет хорошо!