Вызов
Шрифт:
Вот так. Его больше нет.
И всех, кто был в самолете, тоже больше нет.
Их больше никто никогда не увидит.
– У меня есть передатчик, – говорит Кала.
– А там – спутниковый телефон, – добавляет Кристофер, похлопывая по сумке Калы.
«Откуда он знает?» – удивляется Кала. Надо будет спросить, когда время придет.
Девочка начинает плакать, и мать пытается ее успокоить. Море неподвижно, ветра нет. Солнце садится. Они единственные выжившие.
«Благословенна жизнь, – думает Кала. – И смерть».
Через некоторое время девочка перестает плакать, и воцаряется абсолютная тишина.
Они на плоту посреди океана. В полном одиночестве.
Сара
Ирак, Мосул, Ан-Наби Юнус, гараж Ренцо
В аэропорту Сару и Яго встречает приземистый веселый 47-летний мужчина по имени Ренцо, который выводит их в обход охраны. В отличие от новоприбывших, уже начавших потеть на иракской жаре, Ренцо не обращает на нее внимания. Он привык к местной погоде. Хотя он немолод и набрал вес, Сара догадывается – по тому, как он двигается и как он оценивает ее, – что и Ренцо когда-то был Игроком.
– Всё, всякое время, всякое место, – начинает Ренцо, глядя на Яго.
– Так говорится, так было сказано и так будет сказано вновь, – заканчивает Яго.
Ренцо удовлетворенно улыбается и тяжело хлопает Яго по руке:
– Сколько лет, Яго! В последнюю нашу встречу ты еще прятался под маминой юбкой.
Яго неловко переступает с ноги на ногу, бросая взгляд на Сару:
– Ага, Ренцо. Сколько зим.
– Теперь ты совсем взрослый. Большой человек, большой Игрок, – продолжает Ренцо и поворачивается от Яго к Саре: – А это кто?
– Меня зовут Сара Алопай. Кахокия, 233-я Линия. Мы с Яго работаем вместе.
– Вместе? – переспрашивает Ренцо с ноткой неодобрения. – Ну-ну.
– В Последнюю Игру играю я, Ренцо, – с нажимом говорит Яго.
Его лицо темнеет.
– Но ты играешь на нас. На выживание нашей Линии. А вовсе не для того, чтобы произвести впечатление на какую-то гринго! – Он осматривает Сару с ног до головы. – Ну, хоть симпатичная, и то хлеб.
– Заткнись, толстяк, или я покажу тебе, как я играю в Последнюю Игру, и твой следующий вдох будет последним, – огрызается Сара.
– Еще и злющая. Это хорошо. Не волнуйся, Сара Алопай, я не собираюсь унижать твое достоинство. Игроки убивают Игроков – так говорят у нас в роду. А мы, старые толстые бывшие Игроки, только помогаем тем, кто Призван. Идите за мной.
Он ведет их к желтому пикапу. Через пару минут они уже едут по забитым улицам Мосула: Сара – на заднем сиденье, Яго – на пассажирском рядом с Ренцо. На улицах шумно, радио Ренцо громко орет. Яго наклоняется к Ренцо поближе, не желая, чтобы Сара слышала.
– Не спрашивай меня больше ни о чем в ее присутствии, – шипит Яго.
Ренцо расплывается в веселой улыбке, но лицо его вытягивается, когда он видит гримасу Яго:
– Извини, Яго. Больше не повторится.
– Хорошо, – говорит Яго, удовлетворенно откидываясь назад.
Ренцо боится не столько самого Яго, сколько его родителей. Ведь именно благодаря щедрой «стипендии» Тлалоков Ренцо смог закончить инженерную школу и открыть здесь магазинчик как раз вовремя, чтобы стать ремонтником у американских военных и нажить небольшое состояние. Тлалоки могут в любой момент забрать то, что дали. И Ренцо это знает. Хотя теперь, когда началась Последняя Игра, все это уже неважно. Сара наклоняется вперед; ей приходится кричать, чтобы ее услышали:
– О чем вы говорите, ребята?
– Я сказал Ренцо, что нам нужны новые паспорта и визы, – отвечает Яго. – Если кто-то следит за нами, стоит начать с чистого листа.
– Хорошая
Ренцо с энтузиазмом кивает:
– Не беспокойтесь! У Ренцо все есть.
И он не преувеличивает. Он привозит их в большой гараж с кондиционером – базу для всех его операций. Здесь есть все, что может понадобиться Саре и Яго, и даже больше: новые телефоны, ноутбуки, преобразователи питания, сим-карты и всевозможные шифраторы. Есть стопка свежих виз более чем сорока стран. Есть дорожные чеки, деньги и фальшивые паспорта. Есть медицинское оборудование и одежда, перчатки и бронежилеты. Есть жучки и приемники. Есть браунинги и автоматы М4 с подствольными гранатометами М203. Есть даже два особых пистолета, которые целиком сделаны из керамики и пластика и поэтому незаметны для любых возможных детекторов. Как он добывал все это у частей особого назначения США – это отдельная история.
– Ты отлично устроился, Ренцо, – говорит Яго, изучая один из этих необычных пистолетов. – Я передам родителям, что они с толком потратили свои деньги.
– Это потрясающе, – соглашается Сара, оглядываясь.
Она впечатлена: кахокийцы не держат по всему миру своих бывших Игроков с готовыми арсеналами. Объединиться с Яго было очень мудрым решением.
– А ведь я еще не показал вам самого лучшего, – говорит Ренцо. Самым лучшим оказывается дерьмовый с виду хетчбэк «Пежо-307» 2003 года. Он покрашен в светло-голубой цвет, на капоте – аэрографический цветок. С зеркальца заднего вида свисают хипповские безделушки и талисманы. Посадка низкая, обивка облезлая. На переднем правом крыле – огромная вмятина. Часть капота уже начала ржаветь. Заднее стекло щеголяет паутиной трещин размером с ладонь.
– Ты ездишь на этом по Мосулу? – с недоверием спрашивает Яго. – С цветком?
Ренцо с любовью протирает капот:
– Цветок – это мой оберег. Люди смотрят и думают: вот человек, слишком глупый, чтобы ему было что скрывать.
– Я это вижу и безо всякого цветка, – ухмыляется Сара.
– Так в чем подвох? – настаивает Яго. – На вид это просто кусок дерьма.
– Я проработал над этой малюткой не один месяц, – с вызовом отвечает Ренцо. – Это не кусок дерьма.
Все вмятины, объясняет Ренцо, косметические. Ходовая часть перебрана, лучше новой. Движок упакован 487 лошадьми вместо стандартных 108. Корпус – пуленепробиваемый. Дно покрыто противовзрывным щитом. Электроника неуязвима для электромагнитных разрядов. В машине 15 контрабандных отсеков, причем один – достаточно большой, чтобы вместить достаточно гибкого человека. Номерные знаки покрыты особыми электронными чернилами и могут меняться по команде. Имеются предварительные настройки для Ирака, Турции, Греции, Италии, Лихтенштейна, Австрии, Франции и Израиля. Цветок тоже нарисован электронными чернилами, и его можно превратить в звезду, полумесяц, знак мира или черепаху – или просто убрать. И наконец, машина оборудована высокоскоростным компьютером с углеродными нанопереключателями и зашифрованными спутниковыми линиями, контролирующими все ее системы.
– И я уже почти закончил с ветровым стеклом, – перечислив все фишки и переведя дыхание, добавляет Ренцо. – Когда закончу, у нее будет цифровая скорлупа. Она показывает карты, ситуацию на дорогах – все, что пожелаете. А, да, и ночное видение. Чуть не забыл сказать про ночное видение.
– И это мне? – спрашивает Яго, как будто не верит в собственную удачу. Он бросает взгляд на Сару. – Для нас?
Ренцо кивает:
– Не радуют меня все эти дела с Последней Игрой. Я надеялся, что умру раньше, чем она начнется. Я богат. Жизнь прекрасна, – драматично вздыхает Ренцо, и Сара едва сдерживает смех. – Эта машина – самое меньшее, что я могу сделать для Игрока моей Линии. Ты сохранишь Ренцо жизнь. Передать эту машину тебе – большая честь для меня.