Вызов
Шрифт:
Мифал был неосязаем и невидим, его сплели древние высшие маги из волшебной силы. Галаэрон не понимал его природы до конца, а в те редкие моменты, когда о нём упоминали наставники, они говорили, что ни один эльф не может постичь всю сложность мифала. Большинство эльфов считали, что это синтез таинственной энергии, взявшейся из жизненных сил древних заклинателей, благосклонности Кореллона Ларетиана и ткани Плетения, окутывавшего Фаэрун. Зато Галаэрон твёрдо знал, что в первую и главную очередь, мифал был самым могущественным средством защиты Эверески. На врагов он обрушивал целый поток смертельных атак,
Когда остальная часть процессии вошла в область действия мифала, Галаэрон обернулся и посмотрел через плечо на Мелегонта, пытаясь определить, почувствовал ли тот волшебное поле. Но в тёмных глазах мага, как всегда, нельзя было ничего прочесть, тот спокойно рассматривал сочную зелёную траву, росшую на лугу, и порхавших на лёгком ветерке бабочек. Ошарашенный вид Валы и остальных людей резко контрастировал с бесстрастностью Мелегонта. Они таращились по сторонам с отвисшими челюстями и вытягивали шеи, чтобы посмотреть наверх и рассмотреть утёсы Эверески, достигавшие тысячи футов в высоту.
Удовлетворённый тем, что ни Мелегонт, ни кто-либо другой из людей не почувствовал мифал, Галаэрон повёл колонну через луг к конюшне Стражи Гробниц. Это был обыкновенный сарай с тремя стенами, где отряды патрулей держали упряжи и вожжи. Там не было ни загона, ни стойла, не было даже кормушек и корыта для воды. Галаэрон слез с лошади и отдал все необходимые распоряжения, затем развязал людям ноги и помог им спуститься на землю.
– Нимиай расседлает и почистит ваших лошадей, - сказал он, забрасывая ремни с мечами людей себе на плечо, расположив их так, чтобы стекловидные рукояти не касались его кожи.
– Но наших животных мы не загоняем в стойло.
– Не стоит беспокоиться, - сказал Мелегонт. Его руки были связаны, как и руки остальных людей, но, казалось, что в отличие от остальных, его это не беспокоит.
– Когда я пошлю за Рэйвеном, он приведёт наших коней, хотя думаю, что на Границу Пустыни мы вернёмся не верхом.
– Можно с уверенностью предположить, что да – ответил Галаэрон.
Вала сурово взглянула на него, вышла из под навеса сарая-конюшни и откинула голову назад, чтобы посмотреть на вертикальный склон.
– Как мы поднимемся туда?
– Дайнод вас проведёт.
Галаэрон кивнул Дайноду, и тот, приняв Такари из рук Эамонда, вошёл в небольшое помещение странной формы, выдолбленное в основании утёса. Он исчез из виду, как и Эамонд, последовавший за ним. Галаэрон жестом приказал Вале и остальным людям следовать туда же, и наконец, сам вошёл внутрь. Сверкнула золотая вспышка, за которой последовало ощущение недолгого падения. Когда его нога вновь коснулась поверхности, он стоял на вымощенной мрамором дорожке, а в воздухе распространялся необычный аромат растений, цветущих в сумрачной темноте.
Вала и её люди молча стояли на краю улицы и ошарашено смотрели на окружавший их удивительный лес. Вымощенные белым дорожки поворачивали во всех направлениях, так огибая переплетающиеся друг
День был в самом разгаре – солнце едва поднялось над скалистым выступом Восточной Вершины. Эльфы были повсюду: они скользили по дорожкам на земле, выскакивали из высоких дверей, бесстрашно спускаясь вниз по внешней стороне башен, иногда они даже перескакивали с одной башни на другую, подобно белкам, умевшим парить. Несмотря на грядущие неприятности, Галаэрон понял, что чувствует умиротворение и удовлетворение. Даже развалившись нагишом в прохладной воде каньонного пруда в самый спокойный день в пустыне, он не чувствовал себя так хорошо. Это была Эвереска – последний райский уголок для эльфов Фаэруна. Это убежище для Галаэрона и всех Тэл’Квессир, которые старались сохранить для своей расы дом в неослабевающем потоке человеческой экспансии.
– Как я понимаю, нам нужно следовать за Дайнодом и Эамондом, - сказал Мелегонт, слегка подталкивая Валу и остальных вернуться на дорожку.
– Галаэрон скажет, где нам свернуть.
– Следуйте за ними до конца пути.
– Долгая дорога утомила Галаэрона куда больше, чем он полагал. И хотя эльф всегда любил возвращаться в Эвереску, ещё никогда он не был так близок к тому, чтобы свалиться в дремление, едва ступив в город. Он встряхнулся и двинулся по дорожке.
– Мы доставим Такари в Зал Благородной Охоты.
Мелегонт остановился – похоже, он, наконец, решил выразить несогласие с распоряжениями эльфа.
– Думаешь, это разумно? Нам не стоит заставлять ждать Старейшин Холма.
– Ты будешь делать то, что я скажу, человек, - Галаэрон подтолкнул Мелегонта за остальными, но тут же раскаялся в собственной резкости. По большей части он злился потому, что из-за него над городом нависла угроза, а Мелегонт не сделал ему ничего плохого. Поэтому он добавил мягким голосом:
- Мелегонт, мы увидим Старейшин раньше, чем ты думаешь. Многие вещи в Эвереске делаются своеобразно.
Дорога уходила вверх, вдоль берега ручейка и мимо нескольких живописных водопадов, которые брали своё начало в небольших изумрудных озёрах. Пока они шли, эльфы всех возрастов останавливались, чтобы с неприкрытым отвращением посмотреть на пленников Галаэрона. Некоторые это делали, потому что никогда раньше не видели представителей человеческой расы. Другие явно догадывались по капюшону Галаэрона, обозначавшему его принадлежность к Страже Гробниц, и связанным рукам людей, что это осквернители упокоений. Вала и её спутники изо всех сил старались соответствовать образу: они зловеще ухмылялись и смотрели на эльфов гневными взглядами, но, похоже, их угрозы всерьёз никто не воспринял. Галаэрон подумал, как бы изменилось мнение о людях, если бы эльфы видели то, что произошло под гробницей клана Вишаан.