Взаперти
Шрифт:
– Ты сейчас…
Однако телефонный звонок прервал статского советника. Он снял трубку и услышал сердитый голос директора департамента:
– Зайди ко мне. Срочно!
Лыков накинул сюртук и приказал помощнику:
– Езжай на Шпалерную и попробуй узнать, что там произошло. Запиши всех, кто был в одной с Вовкой камере и дал на меня показания. Поименно! Встреться с доктором, который делал вскрытие. Поговори с начальником тюрьмы, со старшим надзирателем отделения и с коридорными. После этого заскочи в сыскную и найди учетные карты на сокамерников.
– Слушаюсь!
Азвестопуло помчался на Шпалерную, а Лыков пошел к начальству.
Зуев сидел мрачнее тучи. Не здороваясь, он спросил:
– Что у тебя вчера было с подследственным Моховым?
– Обычный допрос.
– А почему он помер после «обычного допроса»? – почти выкрикнул тайный советник.
– Азвестопуло поехал разбираться.
– Скажи, Алексей, только честно… Не ври мне, хорошо?
Лыков понял, что теперь много раз будет отвечать на один и тот же вопрос. Он вздохнул и сказал:
– Нил Петрович, могу на иконе побожиться: я эту скотину пальцем не тронул.
– Да? Но он же убил твоего товарища?
– Убил не он, а его атаман Згонников по кличке Князь. Застрелил на моих глазах. Мохов был в той шайке, которая пыталась меня убить. Один из семерых. Им почти это удалось. Ты же помнишь, какой я был в апреле восьмого года?
– Помню. Но ведь Князя ты выкинул в окошко?
– Князя выкинул, – не стал спорить Алексей Николаевич. – Так получилось.
Зуев стукнул кулаком по столу:
– Получилось?! А сейчас? Сейчас что получилось? Опять ты за старое? Сколько раз тебя предупреждали: не давай волю кулакам! Ведь с твоей силищей проще простого не рассчитать и перегнуть палку!
– Я тебе только что ответил, и ответил честно.
Полицейские какое-то время молчали, потом директор спросил:
– А мне что теперь делать?
– Помогать, если веришь в мою невиновность.
– Я – верю. Хотя все так сходится, что любой суд примет за правду. Мотив есть – раз. Привычка бить на допросах тоже есть – два. И свидетели. Ты хоть знаешь, сколько их? Пятеро! И все в один голос валят на тебя.
– Пятеро? – Лыков впервые осознал, насколько плохи его дела. – Но ведь это оговор. Просто оговор, какие случались с каждым из нас не единожды. Ты же это понимаешь, по земле ходишь, не по облакам.
– Я-то понимаю, Леша. А они? Вспомни, какой у нас Щегловитов? Всем улыбается, хиханьки да хахоньки, а сам упырь. И наш ему под стать.
– Меня сейчас наверняка отстранят от службы, – стал рассуждать Лыков.
– К гадалке не ходи!
– Может, и Сергея Маноловича тоже…
– Я попробую этого не допустить, – вставил Зуев.
– Спасибо. Он теперь моя главная надежда. Сергей – человек надежный. Пусть ведет свое собственное дознание, что там на самом деле произошло в камере. Помоги ему в этом, пожалуйста.
Нил Петрович в очередной раз вздохнул:
– Конечно
– Я с ним поговорю, объясню. Надеюсь, поймет…
– Я тоже поговорю, – встал из-за стола тайный советник. – А сейчас иду к Золотареву, явно по твоему вопросу вызвал. Ты сам как думаешь, почему они все пятеро тебя оболгали? Ведь не само же собой так вышло, кому-то это понадобилось.
– Не знаю, Нил. Нужно дождаться Азвестопуло. Он придет с именами «свидетелей». Думаю, после этого станет ясно, кому и что понадобилось.
Лыков вернулся в свой кабинет и стал ждать. Нервы его были на пределе. Собственный министр спустил на него собак, не удосужившись разобраться. Заранее уверовал в виновность подчиненного. Из головы не шла фраза Макарова: «Побольше вашего повидал». Вот индюк! Его бы разок взять на задержание банды убийц. Которым нечего терять, потому что им виселица светит, а значит, нет смысла сдаваться. Дать «наган», поставить на позицию. На опасную позицию! И сказать: «Лишней силы применять не смей». А потом, если цел останется, спросить: «Ну как, ваше превосходительство? Повидали кое-что новое?»
Потянулось унылое ожидание. Никто не входил, телефон тоже молчал. Он заглянул в чайную комнату, чтобы проветриться. Статский советник как признанный богач уже десять лет содержал ее на свой счет и баловал сослуживцев дорогими фамильными сортами. Все привыкли к этому и воспринимали подарки как должное… Ну, посмеивались иной раз, но спасибо давно не говорили. Завидев Лыкова, сослуживцы быстренько разбежались, некоторые даже бросили недопитый чай. Ну-ну, уже прознали…
Вдруг прямо в кабинет явился Зуев. Он плотно закрыл за собой дверь и первым делом спросил:
– Грек твой еще не вернулся?
– Нет. Я велел ему из тюрьмы ехать в сыскную, проверить сокамерников по картотеке.
– Понятно. Я от Золотарева. Говорили о тебе.
– Садись, чего стоишь?
Директор сел и начал рассказывать, глядя при этом в пол:
– Злоба там на тебя дикая. Макаров рвет и мечет, решил, что ты в пику ему нарочно убил Вовку. Ответил таким образом на выговор.
– А подумать ему некогда? Я что, малохольный, чтобы так поступать? Это же отставка без прошения!
– Леша, ты не понял, – взглянул на собеседника Зуев. – Какая отставка? Он тебя в тюрьму хочет посадить.
– Как в тюрьму?! За что?..
– За убийство!
Лыков в который раз за день опешил:
– За убийство? Которого я не совершал?
– Он-то уверен, что совершал!
– Пусть сначала проведут расследование! Там все вскроется, Макарову еще извиняться передо мной придется.
– А если не вскроется?
До сыщика постепенно стало доходить. С самого утра он никак не мог отнестись к происходящему серьезно. Ему казалось, что это дикость, абсурд, очевидный для всех. Настолько очевидный, что вот-вот рассосется сам собой, и все встанет на свои места.