Взаперти
Шрифт:
Я вспоминала, как мне нравилось играть на фортепиано. Я самоучка, но за эти годы научилась многому. Я любила изменять музыку, чтобы в них ясно выражался, например гнев или радость. Играя измененную музыку друзьям, они говорили, что она странная. Я спрашивала, в чем именно заключается странность. А они не знали, что ответить, не знали, как это описать. Они меня расстраивали. Ничего не смыслили в искусстве. В обычной музыке нельзя разглядеть душу, ты видишь только поверхность, а что скрывается в глубине, то недоступно твоим ушам. Я же пыталась разрушить эту поверхность. Не скажу, что все получалось. Даже наоборот, чаще всего мне не нравились мои изменения, я рвала листок с нотами и
Снова думаю о моем положении. Я пленница, лишенная возможности совершенствоваться. Они держат меня в заточении, в изоляции. И я не имею ни малейшего представления о происходящем в мире. За три дня могло случиться всякое. Я испытывала по отношению к этому смертельный ужас.
Как я теперь буду играть, без ногтей? Мне больно даже пошевелить пальцами, не говоря уже о том, чтобы жать по клавишам. Но, возможно, мне больше не придется играть. Я застонала. Пугает будущее, а точнее его неизвестность. Что со мной случится через пять лет? Они меня отпустят, я умру или меня найдет полиция? За кого я выйду замуж, как отреагируют знакомые на мое нахождение и смогу ли я завести детей? Меня похитили в самый неудачный момент жизни. Момент, когда еще не женщина, но и уже не маленькая девочка. Момент, когда пора задумываться о личной жизни и будущем. Создавать свою семью.
К вечеру пальцы стали заживать. Внешних изменений я не видела, но боль уменьшилась. Не думаю, что уже привыкла к ней, по-моему, к боли вообще нельзя привыкнуть. Снова хотелось есть и пить. С последнего приема пищи прошло часов одиннадцать. Но если ради еды, мне придется терпеть ту же боль (в конце концов остались еще ногти на ногах), я отказываюсь.
Тем не менее, от такого нельзя отказаться, это просто невозможно. Они придут, когда им будет угодно, и сделают то, что пожелают. Как бы не потерять сознание от боли. Меня все еще беспокоит, что они могут сделать с моим телом, когда я в отключке. А если быть точным – Каннибал.
Три часа не хотелось думать. Голова отдавалась ноющей болью. Руки тоже. У меня затекли ноги и долго не могли отойти. Другой раз возникало желание начать продумывать план к отступлению. Потом мешала слабость. Я была полна ненависти к ним. Они эгоисты. Слишком трусливы, чтобы развязать мне хотя бы ноги. Ведь я знаю: когда начинаю думать, все чувства, а в особенности ярость, обостряются. А когда спокойно лежу, а перед глазами темнота, я успокаиваюсь.
Ну вот. Я вспомнила злосчастный момент, когда они вырывали ногти. Думаю, у меня низкий болевой порог. Другой бы человек уже потерял сознание. Разумеется, не скажу, что я держалась молодцом, да и до потери сознания, я уверена, меня отделяла тонкая нить, но все же…
Не знаю, чего я хочу. Жизнь в заточении – это не жизнь. Я не могу даже ударить дверь ногой. Поднимать обе сразу тяжело, и удар, не удар вовсе, а прикосновение. Ударять руками я не рискну. Пока пальцы не заживут, я беззащитна. Кто знает, быть может, я осмеюсь убить себя. Лучше так, чем умереть от дикой боли, сегодняшняя пытка с которой и близко не стоит.
Каннибал и Горгона, на удивление, ведут себя со мной странно. То они дружелюбные, то злые. И эти перемены происходят настолько быстро, что я не успеваю за ними следить. И все же, им ненавистно мое присутствие. И видит Бог, это взаимно.
И опять безрезультатная попытка уснуть. Глаза словно слипаются, а вот мозг бодрствует. Я действительно стараюсь ни о чем не думать, но у меня не получатся.
Прошлая осень. Одно из лучших и часто посещаемых мной мест – озеро, посреди леса. На машине туда было не доехать, в лесу только одна тропа, для пешей прогулки.
12 сентября
Проклятая бессонница. И дело уже не в мыслях. Очень хочу спать, но не могу. Пытаюсь, но не получается. Сколько это еще может продолжаться?
Это был сон. Я сбежала. Сумела освободиться от веревки на ногах и руках и выбила крышку. Затем закрыла ящик. С первого взгляда было незаметно, что крышка отошла от петель. Это хорошо. Прошло два года, с момента похищения. Я изменилась до неузнаваемости. Походила на калеку. Старые раны заживали, но вскоре появлялись новые. Много времени я открывала железную дверь наружу. У меня была с собой шпилька, вот только все оказалась не так просто, как в фильмах. Я крутила ее в разные стороны, проверяла, не поддалась ли дверь. А потом услышала, как они приближаются.
Било очень страшно. Всегда, когда мне снился плохой сон, я просыпалась. И всегда разными способами. В этот раз я зажмурилась и протерла руками глаза. Меньше секунды не могла понять, где я, и отчего так сильно болят кончики пальцев. Смятение прошло, а вот боль осталась. Я не могла увидеть, как выглядят руки, и что вызвало такую боль.
О нет! Господи, помоги мне! Лучше умереть, чем такое испытывать. Мне кажется, боль такая же, как при вырывании. Я задерживаю дыхание. Все. С меня хватит, терпеть такое… Не дышу уже десять секунд. Вздох. Нет, не могу. Не хватает воли и смелости. Как бы я не хотела умереть, я не смогу это сделать.
Мне очень стыдно. Так уронить себя. Вместо того, чтобы что-то придумать, планы побега, пусть даже абсурдные. Вместо того, чтобы проявить терпение и силу воли и ждать, я думаю о самоубийстве. Жизнь – штука переменчивая. Не факт, конечно, но что, если они уже продвинулись в расследовании и сегодня-завтра спасут меня? Надежда умирает последней. А пока она жива – жива и я.
Пробую опять уснуть. Будет плохо, если мне приснится продолжение кошмара. Боль в руках стихла сама по себе. Потому что я не знала, как ее облегчить. Отсутствие ногтей – серьезная рана, которую самостоятельно вылечить вряд ли получится. Стоит обратиться в врачу. Так я сделаю, как только выберусь. Проверюсь полностью.
Я никогда прежде не любила врачей. Все эти походы в больницу, бесконечные очереди, злые доктора. На самом деле не все злые, но это не отменяет моей нелюбви в ним. Сейчас же иной случай.
Я уснула. Не знаю, сколько сейчас времени, но спать больше не хочется. Вот оно, что пугает меня больше многих других обстоятельств, я не знаю, сколько времени. Я дезориентирована. Дату я примерно прикинула, но по ощущениям, минимум на два дня больше.
А что если пообещать Каннибалу и Горгоне, что я их не сдам, если они отпустят меня сейчас. Не как в тот раз, когда я тихо промямлила себе под нос. Я дам честное слово, поклянусь, чем только возможно покляться, и буду настаивать на своем, чтобы они не говорили. Но не стоит отрицать, что я могу их разозлить. А учитывая их неуравновешенность, это может плохо кончиться.