Вздымающийся ад (сборник)
Шрифт:
Он ушел, а Хелен осталась стоять, глядя на принесенные дары. Глаза ее были полны слез.
* * *
Из беседы Сузанны Вардайнер с капитаном Крамер–Марайном после смерти Петера Вардайнера:
Сузанна: Разумеется, я помню то ночное происшествие по дороге из Гармиша в Мюнхен.
Я была очень расстроена. Понимаете, я люблю животных и не могу видеть их мучений. И когда шофер Шмельца сбил косулю, я была так несчастна, что прекрасный зверь стал жертвой нашей губительной техники…
Пытались ли тогда мне что–нибудь внушить? Разумеется,
* * *
— Ну вот и вы! — воскликнул Вольрих, когда в его кабинет вошел редактор Лотар. — Я думал, вы и сами торопитесь избавиться от этого дерьма!
— Поэтому я здесь, — заверил его Лотар, старательно прикрыв за собой двери.
— Надеюсь, вы принесли все бумаги Хорстмана и не вздумаете водить меня за нос?
— Ни в коем случае. — Лотар показал толстую желтую папку. — Первоклассный материал, вот увидите, у вас глаза полезут на лоб!
Вольрих требовательно протянул руку:
— Так давайте же!
— Ну, герр Вольрих, так не пойдет. Вольрих явно рассердился.
— Вам известно мое предложение: или вы работаете на нас, или не работаете вообще. Ни у нас, ни у кого другого. Мы вас вышибем так, что никто уже не возьмет вас на работу.
— Ну уж нет, Вольрих. Я, напротив, полагаю, что вы мне предложите солидное повышение, кабинет поприличнее с шикарной секретаршей и свободный рабочий режим…
Вольрих с облегчением рассмеялся:
— Вы, однако, нахал, если полагаете, что можете себе такое позволить. Ладно, почему бы и нет? Сделать можно все, вопрос, что вы в состоянии предложить взамен. Чтобы вам было ясно: кота в мешке я покупать не собираюсь.
— Разумеется. — Долговязый блондин Лотар раскрыл папку. Любовно порывшись в ней, извлек наконец густо исписанный лист бумаги. — Ну вот на пробу, если хотите. Один из четырнадцати случаев. Это касается некоего Вальдемара Вольриха.
Вольрих держал себя в руках, явно ожидая чего–то подобного.
— Давайте уж, чтоб я знал, чего от вас можно ожидать, крыса чертова!
— Вначале тут Хорстман касается вашей интимной жизни, — довольным тоном сообщил Лотар, — но это можно пока оставить. Подобной статистикой любовных похождений в этом заведении может похвалиться кто угодно, и я в том числе. У вас за прошлый год всего семь случаев.
— Что вы говорите? — полыценно ухмыльнулся Вольрих. — И вы полагаете, что Хорстман не ошибся в подсчетах?
— Ни в коем случае. Здесь есть детальные данные о том, с кем, где и когда. А также адреса, даты и даже точное время. Но к этим семи именам нужно прибавить еще двоих — замужних женщин. Желаете знать подробности?
— Замолчите! — сорвался Вольрих. Куда девалась его былая самоуверенность! — Ах он шпик поганый, свинья проклятая!
— Для такого человека, как Хорстман, эти детали личной жизни были лишь побочными
— Хватит! — крикнул Вольрих. — Дайте сюда эту мерзость!
— Терпение, самые лакомые куски еще впереди, — успокаивал его Лотар. — Тут есть, например, и я привожу лишь один из пяти одинаковых и равноценных случаев, имя некоего Штаммбергера, владельца бумажной фабрики в Вайльхайме. Его фирма входит в концерн Борнекампа. Тут подробности договора от третьего июля, подписанного в Мюнхене на сумму 420 000 марок. Но вам выплачено 460 000 марок…
— Довольно, — прохрипел, бледнея, Вольрих. — Этого достаточно.
— Ну а мне тем более, только я хотел предложить и другие случаи, примерно на те же суммы.
— Дайте сюда! — снова взревел Вольрих.
— Как вам будет угодно, — Лотар швырнул на стол бумаги, которые Вольрих тут же подгреб к себе. — Между прочим, там только копии. Если желаете, чтобы я ознакомил с ними заодно Тириша и Шмельца, я предложу им другой экземпляр.
— Убирайтесь ко всем чертям, мерзавец!
— С удовольствием! Но прошу вас при случае — а лучше всего прямо сегодня — как следует подумать и отменить увольнение фройляйн Бауэр. У вас на это, скажем, полчаса.
И это пока все.
* * *
Доктор Шлоссер, предварительно предупредив через секретаря, нанес визит Маргот Циммерман. Она, хотя и поспала всего несколько часов, встретила его свежей и привлекательной. Очарованный Шлоссер долго глядел на нее, прежде чем поцеловать руку.
Разговор же он начал довольно нервно:
— Я надеялся застать Мартина… был уверен, что в такой тревожный день он будет с тобой…
— Прости, о чем это ты?
— Ты еще ничего не знаешь? — удивился Шлоссер. — Муж ничего тебе не сказал?
— Да ради Бога, о чем?
— Маргот, поверь, если доктор Шмельц поручил мне защищать его сына Амадея, я, разумеется, позабочусь и о Манфреде. Но мне нужны полномочия. От твоего мужа или от тебя.
— Но я ничего не понимаю, — в отчаянии воскликнула Маргот. — Что натворил Манфред?
— Пока трудно сказать. Факт, что вместе с Амадеем Шмельцем он очутился в неприятной ситуации. Они при–частны к драке, имевшей трагические последствия… Нужно их выручать!
— Но, Господи, что же делать?
— Ничего, Маргот. Я все сделаю сам. Но мне нужны все полномочия.
И Маргот подписала заполненный бланк, не подозревая, какие проблемы создает этим своему мужу.
* * *
В понедельник, в половине одиннадцатого утра инспектор Кребс появился в кабинете Циммермана.
— Келлер уже сообщил мне, что произошло. Я тут же навестил Хелен Фоглер и попытался объяснить ей, насколько бы нам помогло, решись она наконец нарушить молчание о напавшем на нее человеке. Но она вновь отказалась. Правда, в ее поведении было что–то новое. Прямо чувствовалось, что она жутко чего–то боится. Но чего?