Взъерошенные перья
Шрифт:
– Ушли, – процедила Присс. – Сладкая парочка. Счастливцы. – Мне почему-то показалось, что в голосе Присс сквозит сарказм. Она взглянула на меня. – Скажи, Хаскелл, правда, очень трогательно, что Лизбет заявляется сюда каждый божий день, чтобы вытащить своего благоверного пообедать?
Что тут ответишь, когда чувствуешь, что в вопросе кроется какой-то подвох?
– Э-э… да, очень мило.
Присс одарила меня взглядом, который недвусмысленно говорил: «Ну и тупица!»
– Хаскелл, Лизбет всего лишь сторожит свое капиталовложение. Дело не в том, что она и полдня не может прожить без Р.Л. Она просто присматривает, чтобы никто
Наш обед состоял из гамбургеров в гриль-баре «У Фрэнка». Мы с Присциллой поспешили к моей машине сразу после отбытия Лизбет с супругом. Должен заметить, что, открывая входную дверь, я мысленно приготовился к тому, что моему бедному обонянию придется испытать еще один удар, и даже не сразу понял, что запах куда-то подевался. Наверное, пока я просиживал штаны, ветер переменился – ведь вряд ли бройлеры устроили генеральную уборку.
Гриль-бар находился на перекрестке, где Главная улица сливается с автострадой, в семи милях к югу от Пиджин-Форка. Здесь когда-то был магазинчик, торговавший кормом для собак и кошек, а когда лавка обанкротилась, Фрэнк Пакетт купил здание и превратил его в кормушку для людей. У заведения есть свой шарм: массивные дубовые балки, потемневшие от времени, некрашеные деревянные полы и яркие таблички на стенах, призывающие кушать «Вискас» и прочие звериные лакомства, – Фрэнк оставил их «для смеха». Кроме того, бар Фрэнка имел еще одну особенность – единственную в Пиджин-Форке неоновую вывеску. Микроскопические буковки едва видны в темноте, но Фрэнк ими жутко гордился.
Обед прошел в полной тишине. Пару раз я по глупости пытался заговорить, но Присцилла так на меня зыркнула, что едва не отбила всякий аппетит.
Если для моей персоны у Присс не нашлось и пары слов, то для своего братца она припасла их изрядно. Как только Р.Л. вошел в вестибюль, Присцилла выскочила из своего кабинета и вихрем ворвалась в кабинет брата. Наверное, мне тоже следовало пойти, поскольку беглый осмотр выявил в прибежище Р.Л. окна, но, когда дверь захлопнулась перед самым моим носом, у меня сложилось впечатление, что Присс не жаждет компании. Мы, частные детективы, отлично умеем понимать такие нюансы, и это хорошо, не то мое лицо вполне могло бы расплющиться в веснушчатый блин.
Я понял также кое-что еще. Вандеверт-младший отличался от Присс не только должностью.
В кабинете, где стены были задрапированы мягкой тканью, а пол устилал толстый пушистый ковер, имелось не одно, а целых два окна, каждое от пола до потолка. Правда, вид из этих окон не представлял собой ничего особенного – Р.Л., сидя за мраморным столом в темно-зеленом кожаном кресле, мог весь день напролет наблюдать за игрой теней на куриных казармах, – но в сравнении с видом из кабинета Присс это было просто захватывающее зрелище.
Слыша, как Присс во всю глотку кричит на братца, я решил, что вмешиваться было бы невежливо. Кроме того, я не сомневался, что если войду, то Присс будет орать уже на нас двоих.
Стоя под дверью как часовой, я чувствовал себя полным идиотом. Джолин по своему обыкновению упоенно молотила на пишущей машинке, ни разу не оторвав взгляда от проклятого агрегата, но я не сомневался, что она прекрасно слышит вопли Присциллы. Вообще говоря, надо бы взяться за секретаршу. Если Джолин соблаговолит открыть рот, то наверняка удастся выудить у нее информацию.
Тут дверь распахнулась
– …лучше прекрати, слышишь? – рявкнула она в пространство. – Я не шучу! Не впутывай меня в это дело!
Она метнулась к себе в кабинет, даже не взглянув на нас с Джолин. И разумеется, хлопнула дверью. Если так пойдет дальше, к пяти часам от многострадальной двери только щепки останутся.
Опустившись на стул, я задумался над тем, что только что услышал. Во что Присс не желала впутываться? Я покосился на закрытую дверь. Представлялось маловероятным, что, если я спрошу об этом Присциллу, она будет на седьмом небе от счастья.
Может, взяться за Джолин? Заметив мой взгляд, секретарша с расширенными от ужаса глазами схватила телефонную трубку и принялась лихорадочно набирать номер.
Да, обычные способы расследования здесь совершенно не годились. Дело о похищении начинало доставлять мне больше головной боли, чем я предполагал, а единственным реальным моим действием до сих пор оставался бег по коридору вслед за Присциллой, если не считать сидения как на привязи. Я немного поерзал. Металлические стулья прекрасно подошли бы для инквизиции, тут им равных нет. Данный экземпляр сладострастно впился мне в спину.
Спустя двадцать минут стул уже не просто впился в мою спину, его явно обуяла страсть к человекоубийству. Я решил, что если немедленно не встану и не пройдусь, то моей спине придется делать искусственное дыхание, но тут двери кабинетов Присс и Р.Л. открылись почти одновременно. Не говоря ни слова, брат и сестра промаршировали в сторону кабинета Джейкоба.
Насколько я понимал, Джейкоб вызвал их на ковер. Я понятия не имел зачем, но решил во что бы то ни стало это выяснить, поэтому встал и непринужденным шагом поспешил следом. Когда мы оказались у двери куриного магната, Присс остановилась как вкопанная, развернулась и прошипела:
– Жди здесь!
Шипение ее трудно было назвать дружеским. Женщина с седыми волосами и виноградинами в ушах с искренним сочувствием посмотрела на меня. Я улыбнулся в ответ. Миссис Виноградные Уши была одета в строгий костюм и сиреневую блузку и выглядела так, словно считала должность секретаря самой значительной в мире. На столе перед ней лежал потрепанный «Справочник секретаря». А также словарь и энциклопедия, тоже весьма потрепанные. Похоже, она штудировала их целыми днями.
Я невольно подумал о своей собственной секретарше, несравненной Мельбе. Если у Мельбы и есть экземпляр «Справочника секретаря», то она, наверное, подпирает им дверь.
Миссис Виноградные Уши продолжала сочувственно смотреть на меня.
– Хаскелл Блевинс, частный детектив, – церемонно представился я.
– Инес Эвитс, – отрывисто и деловито отозвалась она.
Я улыбнулся:
– Рад познакомиться.
Инес коротко кивнула и ничего не ответила. По-видимому, еще не решила, рада она знакомству со мной или нет.
Инес Эвитс никто не дал бы меньше пятидесяти, и ее никак нельзя было назвать привлекательной. Аккуратной и чопорной – да. Привлекательной – нет. Ее лицо словно побывало в точилке для карандашей: длинный, заостренный нос; длинный, заостренный подбородок и высокий, заостренный узел на голове. А еще она была жутко худая, просто тощая. По-моему, даже палочка, которой врач лезет вам в рот, чтобы осмотреть горло, имеет более округлые формы.