Взгляд на жизнь с другой стороны
Шрифт:
Сновидение – это было еще не всё, что появилось нового в моей жизни в тот период. Я вдруг стал видеть энергетические поля вокруг себя – такие своеобразные перемещения странных полупрозрачных форм, немного похожие на тепловые потоки над горячим асфальтом, особенно хорошо они заметны в теневых перепадах солнечным днём.
На восточной половине неба мне стали видны наклонные линии. Если я неожиданно бросаю взгляд в ту сторону, я вижу полосатое небо, потом всё выравнивается и небо становится обычным. Или наоборот, я некоторое время смотрю на плывущее облачко или след инверсии самолета и вдруг небо покрывается странными линиями,
Ночью за окном я вижу кастанедовских летунов-волотаресов – большие черные тени, снующие вверх-вниз, похожие на огромных бабочек. Первое время они вызывали во мне беспричинную тревогу, даже страх, потом прошло.
Все эти явления, включая сновидение, проявились не сами собой. Сначала я научился выключать внутренний диалог и периодически сохранять внутреннее безмолвие.
Многое из того, что описывал Кастанеда в своих книгах, подтвердилось на моем личном опыте и вошло в мою жизнь еще не вполне осознанным новым. Я сам хотел познать это новое и стремился к нему. Но всё же…
Еще раз повторяю, что эти события разрушили мою внутреннюю философию и связанное с этим спокойствие. Что было делать? Заменить своё мировоззрение на учение древних толтеков? Но я не мог этого сделать по ряду причин. Прежде всего потому, что древняя индейская философия показалась мне ущербной в основных постулатах, главным образом, это касается взглядов на рождение и смерть. Для тех, кто не читал КК или читал не очень внимательно, я вкратце поясню.
Рождение человека толтеки рассматривают как явление случайное. При этом они не могут не видеть, что все люди рождаются разными, не зависимо от физического, социального или материального состояния родителей. И толтеки весьма оригинально выходят из положения. Они говорят, что характер и способности ребенка зависят от настроения родителей в момент физического акта соития. Если они это сделали с любовью и радостью, то и ребенок будет веселым и бодрым, а если эта супружеская пара, уже давно наскучившая взаимно, работает вяло, без энтузиазма, то и дитя у них будет скучное и плаксивое.
Это замечательная версия для анекдота, но серьёзно относиться к такой теории рождений, мне кажется невозможным.
Смерть они видят, как разрушение энергетической защиты человека и поступление останков (энергетической же составляющей) в пищу Орла.
Место бога в их представлениях занимает Большой Орел, некое явление космического масштаба, дающее жизнь и буквально пожирающее её в конце. При этом есть некоторые избранные, имеющие возможность избежать общей участи, воспользоваться даром Орла – проскочить мимо его всё пожирающего клюва и уйти в бесконечность.
Эта теория, может быть, и красива в своём роде и весьма поучительна для верующих в неё, но, на мой взгляд, она просто наивна. Индийская теория реинкарнации выглядит гораздо основательней и правдоподобней. К тому же теория толтеков в этом аспекте противоречит сама себе. Она совмещает в одном и том же моменте чистую случайность с хорошо подготовленной преднамеренностью. Ну, на самом деле, или уж родители дают жизнь и закладывают основы характера будущего человека, или Орел? Кто-то же должен нести за это ответственность? Если Орел забирает себе результаты жизней всех людей, то он должен и совершенствовать эту жизнь, каждый раз корректируя создаваемую вновь жизненную единицу и воздействуя на неё посредством своих «эманаций». А причем тут тогда родители?
Вот
Не знаю, насколько я стал менее вкусным, но мне самому этот процесс кое-что дал, даже, можно сказать, дал очень многое. Из памяти повылезло огромное количество отдельных фраз, неясных чувств, неловкостей и красивых картинок. Изложить здесь всё, что я вспомнил о себе и окружавшей меня когда-то жизни совершенно невозможно. Из того, что наметил к написанию, я включил сюда меньше одной десятой части, а намечал где-то сотую от вспомненного.
Да это никому и не нужно. Главное, что я не просто вспомнил, но прочувствовал и осознал некоторые моменты, выходящие за пределы привычной жизни, за пределы рационального объяснения. Обычно мы эти моменты либо не замечаем вовсе, либо они остаются где-то в уголке памяти, ожидая своего часа. Для большинства людей час этот так никогда и не настает.
2. Мираж прошлого
Дон Хуан советует Кастанеде начинать перепросмотр своей жизни с настоящего момента, потому что это проще, потому что все последние события совсем еще свежи в памяти. Я выслушал этот совет и поступил наоборот – я начал свои воспоминания с самого приятного – с детства.
Детство делится на два явно разграниченных периода: до школы и в школе. Светлый период и серый период. Пока не начался серый, я повспоминаю отдельные моменты яркого светлого детства.
Малый Кисельный переулок и сейчас тихий, правда, по другим причинам, нежели раньше – ехать с бульвара некуда, поэтому машины не ездят, они там стоят, плотно закрыв все тротуары. А раньше, их просто не было, проезжали за день три-четыре машины, в основном такси.
Мы жили на последнем этаже небольшого по московским меркам дома. Третий этаж был или четвертый не помню, но из нашей квартиры был выход на чердак, слева от входа.
Центральный подъезд со стороны переулка имел парадное чугунное крыльцо изумительного узорчатого литья, но дверь его всегда (по проф. Преображенскому) была заколочена. Ходили со двора, через черный ход. В небольшом дворе располагались какие-то хозпостройки и небольшой одноэтажный домик с какой-то сов. конторой. Этот домик описан в романе Акунина «Любовница смерти» как жилище злого и коварного Просперо.
Недостатков в тогдашней Москве, конечно, хватало. Особенно бросается в глаза обилие коммунальных квартир и теснота в этих квартирах. Но это неудобство для взрослых, а детям даже лучше в таких условиях, во всяком случае, веселее.
Наша квартира мне казалась огромной. Справа от входа была кухня со столами всех жильцов и газовой плитой, периодически меня на этой кухне мыли в оцинкованном корыте. Слева от входа – небольшой закуток с дверью в сортир и над этой дверью – выход на чердак. Если идти прямо от двери, то по правой руке первая комната принадлежала деду Сорокову, кроме него там жило еще человек пятнадцать и, собственно, дед с бабкой ночевали на сундуке в коридоре. Слева жили старики Холины вдвоем. Наша комната была второй справа.