Взгляни на небо

Дворкин Илья Львович

— Ты чего? — спросил тревожно Таир.

— Ничего. Конфеты надо отдать. Это нечестно. Клоун думает, что осел заболел. Он тревожится. Сейчас пойду и отдам.

— Сдурел! — возмутился Родька.

— Сам сдурел, — огрызнулся Володька.

Они уже вышли из шатра шапито, когда услыхали пронзительные вопли. Двое мальчишек, сцепившись, катались на земле.

Один из них был в знакомом джинсовом костюме с фальшивыми латками, а второй… Вторым был тот самый щекастый пижон, над которым

мальчишки подшутили на пляже.

Он оседлал обладателя роскошного костюма, тряс его и вопил:

— Отдай, отдай! Вор! Ворюга! Это мой! Мой костюм!

И по щекам его текли слезы, а лицо было перекошено от злости.

— Псих сумасшедший! — отбивался оседланный мальчишка. — Слезь с меня немедленно! Я тебе дам за «ворюгу»! Ненормальный!

Раздвинув толпу, появился милиционер, легко приподнял мальчишек за шиворот, встряхнул и поставил на ноги.

— Хулиганите? — деловито спросил он. — Вы что это тут за цирк после цирка устроили?

Черноволосый мальчишка попытался объяснить:

— Вот этот сумасшедший, первый раз его вижу, набросился сзади ни за что ни про что!

— Ах, ни за что! Ни про что! — взревел щекастый. — Это чей костюм? — Он ткнул пальцем в грудь противника.

— Как чей? Мой!

— Нет, мой! Ты его украл! На пляже украл, пока я плавал!

Черноволосый так рванулся к обидчику, что милиционер с трудом удержал его.

— Слыхали?! Я же говорил — ненормальный он!

— Ладно, — сказал милиционер, — разберемся. Пошли.

И повел мальчишек в милицию. Володька и Таир растерянно переглянулись, поискали глазами Родьку. Но Родька исчез.

— Да-а! — протянул Таир. — Не нравится мне все это. Очень не нравится. Надо срочно найти Родьку, пусть объяснит.

— Ладно, никуда Родька не денется, — завтра в школе поговорим. Тут какая-то ошибка или…

— Вот именно — или, — мрачно проворчал Таир.

— Нет, Таирка, быть такого не может. Я знаю, о чем ты думаешь. Не верю. Пойдем скорее, клоуна повидаем! А с Родькой потом.

Таир и Володька шагнули в сторону от ярко освещенного входа в цирк и сразу окунулись в непроглядную темень. Только тускло светились слабые лампочки над крылечками домиков-вагончиков. Мальчики осторожно подошли к одному из них и увидели клоуна. Он стоял рядом с осликом, гладил его, целовал теплую замшевую морду и горестно бормотал:

— Ну, что же ты, Сережа, Серенький мой! Заболел? Что же с тобой случилось, милый? Эх, такой номер пропал! Столько мы с тобой работали, и все прахом. Заболел ты, бедняга!

— Да не заболел он, не беспокойтесь, — проговорил Володька и шагнул из темноты в желтый круг света.

— А, это ты, джигит? — вяло удивился клоун. — Вкусные конфеты?

— Не

знаю, не пробовал, — ответил Володька. — Я их обратно принес.

— Нет уж! Заработал честно — ешь! Просто Серый заболел!

— Никакой это не Серый! И заработал я нечестно. Этого осла Чако зовут! — закричал Володька.

— И-а! И-а! — трубно подтвердил Чако.

И тут же из темноты, будто эхо, раздалось:

— И-а! И-а! И-а!

И появился Таир. За ним бодро трусил артист Сережа, Серенький, двойник ишачка-трудяги Чако.

Ослики стали рядом, Володька снял с Чако соломенную шляпу, а клоун зажмурился и яростно затряс головой.

— Двоится! — прошептал он и открыл глаза. — Точно двоится!

Серый потянулся к клоуну, лизнул его шершавым языком в шею. Чако затрусил к Таиру.

— Погодите, погодите! — клоун хлопнул себя по лбу. — Вы что ж это, черти полосатые, вы, значит, моего Серого подменили?!

— Подменили, — сказал Таир.

— Конфет захотелось?

— Вот ваши конфеты. Забирайте, — ответил Володька.

— Ничего не понимаю! — воскликнул клоун.

Он был так счастлив встречей с Серым, что готов был простить всех мальчишек на свете.

— Для чего ж вы это все проделали? — спросил он.

— Дядю Арчила было жалко, — ответил Таир.

— Какого еще дядю? Не знаю никакого Арчила!

— А кого ваш Серый вчера сбрасывал? Над кем все смеялись? Не знаете! Он же вам сам сказал, мы слышали. «Я, — говорит, — Арчил Коберидзе». А он наш друг. Ему обидно.

— Но ведь это же шутка! Это старый цирковой трюк! Ребенку понятно, — закричал клоун.

— Нам-то понятно. — Таир грустно улыбнулся. — А дяде Арчилу обидно. Он целый день никого брить не мог. У него от обиды рука дрожала.

— Да-а! Дела! — клоун задумался. — Значит, он парикмахер? Ладно! Завтра же пойду к нему и извинюсь. Видно, это хороший человек, если у него такие верные друзья.

— Только вы поосторожнее, — предупредил Володька, — вы сперва извинитесь, а потом уж брейтесь. Дядя Арчил ужас какой горячий человек. Забирайте конфеты. Нам домой пора.

— Нет уж, — твердо сказал клоун, — вы их заработали честно. И многому меня научили. Может быть, и пора уже менять старые трюки. Особенно если из-за них хорошим людям — обида.

Глава восьмая

На следующий день весь шестой «а» лакомился конфетами. А на Володьку приходили глядеть, как на чудо, изо всех классов — от первого до восьмого.

Тяжкое бремя славы легло на Володькины плечи. Поначалу он смущался, потом развеселился и очень серьезно стал рассказывать о своих необычных способностях.