Взлет и падение Лысенко. История биологической дискуссии в СССР (1929-1966)
Шрифт:
А. К. Коль писал в этой статье, что роль Н. И. Вавилова в «судьбах нашей генетики, селекции и сортоводства» была «довольно неудачной и имевшей ряд вредных последствий». По мнению Коля, «неправильные» методы Вавилова «на много лет задержали использование даже неудовлетворительно собранных экспедициями ВИРа экотипов» (с. 78–79).
«Применяя «тормоза», — пишет Коль, — Вавилов стремился различными ухищрениями и искажениями фактов сохранить и в дальнейшем гегемонию в науке своих разбитых жизнью теорий, уже принесших нашему строительству немало вреда» (с. 79).
«Типично для ВИРа, что во многих ныне приписываемых ВИРом себе достижениях действительная его
Эти и многие другие аналогичные высказывания Коля являются абсолютно вымышленными, и редакция «Яровизации» предоставила свои страницы Колю, уволенному из ВИРа за развал интродукционной работы, исключительно для дискредитации классических, ценнейших работ Н. И. Вавилова по созданию в СССР мировой коллекции культурных растений.
Резкая кампания против академика Н. И. Вавилова, профессора Н. К. Кольцова и других генетиков была начата и в газете «Соцземледелие».
В статье И. Презента и А. Нуринова (1937. 12 апр.) в связи с критикой генетика Н. К. Кольцова был сделан намек на то, что «троцкистские агенты международного фашизма» ищут любые лазейки, чтобы пробраться в нашу науку. Через два месяца (6 июня) газета опубликовала статью М. С. Дунина «Дарвинизм и наука», в которой говорилось, в частности, следующее: «Советская общественность ныне хорошо знает, что собой представляют антимичуринцы, такие «ученые», как академик Кольцов, академик Серебровский и разные «генорыцари», ревниво охраняющие особую и монопольную роль генов.
Однако до сих пор молчанием обойден тот факт, что в одном ряду с этими «рыцарями» боролся против дарвинизма враг народа Бухарин.
Вот уж подлинно глядит лисой, а пахнет волком!
Как и полагается двурушнику, Бухарин «проливал слезы» по поводу смерти Мичурина. Но в то же время он (не для широких масс, а, очевидно, для более узкого круга «избранных») писал:
«…Учение о комбинативной изменчивости на основе законов Менделя, учение о «чистых линиях» Иоганнсена, обобщения американской школы во главе с Морганом ни в коей мере не затрагивают основ дарвинизма и могут быть рассматриваемы как дальнейшее развитие дарвинизма».
Конечно, враг народа Бухарин наверняка и хорошо понимал, куда ведет такое «развитие дарвинизма»! Оно ставит вне научного закона революционную работу Мичурина и мичуринцев, осуждая ее, как антинаучное и вредное любительство и кустарщину.
Каждый советский гражданин и в особенности научные работники должны серьезно призадуматься о причинах бухаринской стратегии и тактики в вопросе о дарвинизме и мичуринских методах».
Еще более определенно высказывался в этом направлении ЯАЛковлев, в то время — зав. сельскохозяйственным отделом ЦК ВКП(б).
В речи, произнесенной на собрании сотрудников и авторов Издательства сельскохозяйственной литературы и опубликованной тем же журналом, ЯАЛковлев подверг резкой, но малокомпетентной и необоснованной критике теорию гомологических рядов изменчивости растений, разработанную Н. И. Вавиловым, некоторые селекционно-генетические работы ученика Вавилова — селекционера К. И. Пангало и- хромосомную теорию наследственности. Я А. Яковлев объявил все эти теории реакционными и антидарвиновскими.
Более того, ЯАЯковлев, находившийся в тот период, как мы уже отметили, на весьма ответственном посту, заявил в своем выступлении следующее: «Речь идет о том, чтобы обеспечить дальнейшее развитие генетики с точки зрения теории развития, обеспечить развитие генетики как науки, вместо превращения генетики в служанку ведомства Геббельса. Только
Для ясности повторяем:
дарвинисты не против генетики, дарвинисты — за генетику;
дарвинисты не против генетики, но дарвинисты против фашистского извращения генетики и фашистского использования генетики в политических целях, враждебных прогрессу человечества» (Яровизация. 1937. № 2. С. 15).
Это обвинение выдвигалось против советских генетиков, имена которых фигурировали в статье, а отнюдь не против немецких генетиков и антропологов.
Следует, однако, отметить, что отождествление советской генетики с измышлениями фашистских расистов было сознательной и преднамеренной ложью. Расовые теории фашизма были подвергнуты убедительной и компетентной критике именно в работах нашей генетической школы. В действительности фашизм боялся подлинно научной генетики. В гитлеровской Германии был закрыт ряд генетических институтов, а самые крупные немецкие генетики вынуждены были покинуть свою родину.
Этот же вздорный тезис о превращении советской генетики в «служанку ведомства Геббельса» и о фашистских извращениях в ней ЯАЯковлев повторил через несколько недель в статье «О дарвинизме и некоторых антидарвинистах», опубликованной в центральной печати. Основной УДар здесь также был направлен против академика Н. И. Вавилова и его учеников.
Обвинения в реакционности, идеализме и вредительстве выдвигались в 1937 году в очень многих статьях как редактируемого Т. Д. Лысенко журнала «Яровизация», так и в Других научных изданиях и в широкой прессе. Это была сознательная, организованная и целеустремленная травля, умышленное желание поставить научных оппонентов под удар карательных органов.
Всесоюзный институт растениеводства, создавший, как уже отмечалось, первую в СССР сортоиспытательную географическую сеть (около 130 сортоучастков), был обвинен в организации вредительства в области семеноводства. Имевшиеся в составе ВИРа сортоучастки выделили в самостоятельную систему и увеличили до 1000.
Реорганизация осуществлялась, однако, не просто как назревшее мероприятие, а под флагом борьбы с вредителями, якобы орудовавшими в сортоиспытательной сети, в руководстве ВИРа и Наркомземе СССР. Версия о вредительстве усиленно раздувалась ЯАЛковлевым в специальном докладе. По сортоиспытательной сети и земельным органам прокатилась тогда большая волна репрессий (см.: Селекция и семеноводство. 1937. № 4-12).
Отмена Международного генетического конгресса в Москве
Перерастание генетической дискуссии в одностороннюю политическую борьбу не могло пройти незамеченным для международных генетических организаций, выражавших естественное беспокойство за судьбу Московского международного генетического конгресса, до открытия которого оставалось несколько месяцев. Примерно за три месяца до предполагавшегося открытия конгресса Президент Международной генетической ассоциации проф. Отто Моор получил письмо советского оргкомитета, в котором сообщалось о переносе срока созыва Конгресса на август 1938 года. Фактически это означало отмену Конгресса, так как за год все подготовленные для Конгресса доклады и сообщения теряли свою актуальность и все нужно было бы начинать сначала.