Взлет и падение третьего рейха. Том II
Шрифт:
Продолжая обращаться со славянами с безграничной жестокостью, мы применяли такие методы набора рабочей силы, которые, вероятно, зародились в самые мрачные периоды работорговли. Стала практиковаться настоящая охота на людей. Не считаясь ни с состоянием здоровья, ни с возрастом, их массами отправляли в Германию…» [162]
Политика немцев в России вызвала, по словам этого чиновника, «колоссальное сопротивление восточных народов».
«Наша политика вынудила как большевиков, так и русских националистов выступить против нас единым фронтом. Сегодня русские дерутся с исключительной храбростью и самопожертвованием во имя признания своего человеческого достоинства, ни больше ни меньше».
162
Ни истребление советских военнопленных, ни эксплуатация подневольного труда русских не
– Прим. авт.
Заканчивая свой 13–страничный меморандум на положительной ноте, д–р Бройтигам просил в корне изменить политику. «Русскому народу, - утверждал он, - необходимо сказать нечто более определенное относительно его будущего».
Но это был глас вопиющего в нацистской пустыне. Гитлер, как известно, уже изложил (еще до вторжения) свои директивы относительно будущего России и русских, и не нашлось ни одного немца, который мог бы убедить его изменить эти директивы хоть на йоту.
16 июля 1941 года, менее чем через месяц после начала русской кампании, когда уже стало очевидно, что большая часть Советского Союза скоро будет захвачена, Гитлер вызвал в свою ставку в Восточной Пруссии Геринга, Кейтеля, Розенберга, Бормана и Ламмерса, главу рейхсканцелярии, чтобы напомнить им о своих планах относительно только что завоеванных земель. Наконец–то его столь откровенно изложенные в «Майн кампф» цели - завоевать обширные жизненные пространства для немцев в России - были близки к осуществлению, и это со всей ясностью следовало из секретного меморандума, составленного после этой встречи Бормана и всплывшего на Нюрнбергском процессе. И Гитлеру хотелось, чтобы его сподвижники четко представляли себе, как он собирается использовать это пространство, однако он предупредил, что его намерения не должны стать достоянием гласности.
«В этом нет необходимости, - говорил Гитлер.
– Главное - что мы знаем, чего хотим. Никто не должен распознать, что с этого начинается окончательное решение проблемы. В то же время это не должно помешать нам применять все необходимые меры - расстрел, перемещение лиц и т. п., и мы их применим.
– И далее продолжал: - …Мы стоим сейчас перед необходимостью разрезать пирог в соответствии с нашими потребностями, чтобы иметь возможность, во–первых, доминировать на этом жизненном пространстве, во–вторых, управлять им и, в–третьих, эксплуатировать его». Он заявил, что для него несущественно, что русские отдали приказ о ведении партизанской войны в тылу немецких войск. Это, по его мнению, позволит ликвидировать любого, кто оказывает сопротивление.
Вообще, разъяснял Гитлер, Германия будет господствовать на русской территории вплоть до Урала. И никому, кроме немцев, не будет позволено ходить на этих обширных пространствах с оружием. Затем Гитлер изложил, что будет конкретно сделано с каждым куском «русского пирога».
«Прибалтика должна быть включена в состав Германии. Крым будет полностью эвакуирован («никаких иностранцев») и заселен только немцами, став территорией рейха. Кольский полуостров, изобилующий залежами никеля, отойдет к Германии. Аннексия Финляндии, присоединяемой на основе федерации, должна быть подготовлена с осторожностью. Фюрер сровняет Ленинград с землей, а затем передаст его территорию финнам».
Нефтяные месторождения Баку по распоряжению Гитлера станут германской концессией, а территории немецких поселений на Волге будут немедленно аннексированы.
Когда же дошло до дискуссии, кому из нацистских лидеров управлять новыми территориями, началась перебранка.
Розенберг заявил, что намерен использовать для этой цели капитана фон Петерсдорфа в силу его особых заслуг (все поражены; кандидатуру единодушно отвергают); фюрер и рейхсмаршал (Геринг) подчеркнули, что нет никаких сомнений в том, что фон Петерсдорф умалишенный.
Возник также спор о наилучших методах проведения политики в отношении покоренного русского народа. Гитлер предложил, чтобы немецкая полиция была оснащена броневиками. Геринг выразил сомнение в необходимости этого. Его самолеты, как заявил он, способны разбомбить непокорных.
Естественно, добавил Геринг, что гиганское пространство должно быть умиротворено как можно скорее. Наилучшее решение - пристреливать всякого, кто отводит взгляд.
На Геринга как руководителя 4–летнего плана была возложена также экономическая эксплуатация России [163] , то есть грабеж, если употребить более точное слово, как разъяснил Геринг в речи, произнесенной 6 августа 1942 года перед нацистскими комиссарами на оккупированных территориях. «Обычно это называется грабежом, - сказал он.
– Но сегодня обстоятельства стали более гуманными. Однако вопреки этому я намерен грабить и буду делать это со всем старанием». В данном случае он по меньшей мере сдержал свое слово,
163
Директивой Экономического штаба Геринга для Востока от 23 мая 1941 года намечалось уничтожение русских промышленных районов. Рабочие этих районов и их семьи обрекались на голод. Любая попытка спасти население от голодной смерти путем привоза продовольствия из черноземной зоны (России) в соответствии с директивой воспрещалась.
– Прим. авт.
Полностью подсчитать размеры награбленного в Европе невозможно. Это выше человеческих сил. Но некоторыми данными мы располагаем. Цифры, подсчитанные самими немцами, показывают, с какой пунктуальностью выполнялись инструкции Геринга его подчиненными.
«Что бы ты ни увидел полезного для немецкого народа, вцепись в него как ищейка, изыми и… доставь в Германию».
Огромные ценности были присвоены не только в виде товаров и коммунальных услуг, но и в виде золота, банкнот и т. п. Как только Гитлер захватывал очередную страну, его финансовые агенты изымали золото и иностранные вложения из национальных банков. Но это было только начало. Немедленно производили подсчет колоссальных «оккупационных расходов». На конец февраля 1944 года, по подсчетам графа Шверина фон Крозига, нацистского министра финансов, общие поступления от платежей, покрывающих «оккупационные расходы», составили около 40 миллиардов марок (примерно 12 миллиардов долларов), из которых Франция, а ее «доили» посильнее, чем другие завоеванные страны, выплачивала более половины. К концу войны поступления от оккупационных обложений достигли порядка 60 миллиардов марок (15 миллиардов долларов).
Франции пришлось выплатить из этой суммы 31,5 миллиарда марок, а ее ежегодная контрибуция составляла 7 миллиардов марок, что более, чем в 4 раза превышало ежегодные выплаты Германии по репарациям после первой мировой войны в соответствии с планом Дауэса и Янга, выплаты, казавшиеся Гитлеру «гнусным преступлением». Помимо этого французский банк был принужден предоставить «кредиты» Германии на сумму 4,5 миллиарда марок, а французское правительство - выплатить сверх того еще полмиллиарда «штрафа». На Нюрнбергском процессе было подсчитано, что немцы изъяли две трети национального дохода Бельгии в виде оккупационных налогов и «кредитов». Такую же долю отобрали они у Нидерландов. Всего, согласно оценкам американцев, Германия получила в виде контрибуции с покоренных государств 104 миллиарда марок (26 миллиардов долларов) [164]
164
По официальному курсу (2,5 рейхсмарки 1 доллару) это составляло 40 миллиардов долларов, но я использовал неофициальный курс, равный 4:1. Это представляется более точным, имея в виду покупательную способность марки.
– Прим. авт.
Стоимость же товаров и ценностей, захваченных нацистами и переправленных в рейх даже без формальной оплаты, едва ли возможно подсчитать. В Нюрнберге приводились длинные столбцы цифр, пока они не перестали ошеломлять. Но ни один эксперт, насколько мне известно, не был в состоянии учесть все и указать окончательную сумму. Во Франции, например, было подсчитано, что немцы вывезли (в виде своего рода обложения) 9 миллионов тонн круп, 75 процентов урожая овса, 74 процента стали, 80 процентов добычи нефти и т. д., что оценивается в общую сумму 184,5 миллиарда франков.
«Доить» подобным образом Россию, разрушенную войной и немецким вандализмом, оказалось гораздо труднее. Нацистские документы полны справок о советских «поставках». В 1943 году, например, в число «поставок», упомянутых немцами, вошли 9 миллионов тонн зерна, 2 миллиона тонн кормов, 3 миллиона тонн картофеля, 662 тысячи тонн мяса. Советская комиссия [165] добавила к этим данным 9 миллионов голов крупного скота, 12 миллионов свиней, 13 миллионов овец, не говоря о многом другом. Но русские поставки оказались значительно меньшими, чем ожидалось. По подсчетам немцев, их чистый доход составил около 4 миллиардов марок (1 миллиард долларов) [166] .
165
Комиссия по расследованию преступлений немцев на временно оккупированной территории СССР.
– Прим. пер.
166
Согласно обстоятельному исследованию немецкого правления в России, которое провел Александр Даллин, Германия, ведя обычную торговлю, могла бы получить гораздо больше (см. Даллин А. Немецкое правление в России).
– Прим. авт.