Взлет и падение третьего рейха. Том II

Ширер Уильям

И если я медлил до настоящего момента, дуче, с отправкой этой информации, то это потому, что окончательное решение не будет принято до семи часов вечера сегодня.

Что бы ни случилось, дуче, наше положение не может ухудшиться в результате этого шага, оно может только улучшиться… Если же Англия тем не менее не извлечет для себя уроков из происходящего, тогда мы сможем, укрепив наш тыл и собрав все силы, расправиться с нашим противником.

В конце письма Гитлер сообщает об огромном облегчении, которое он испытал после принятия окончательного решения.

…Позвольте мне, дуче, высказать еще одну вещь. С тех пор как я принял это трудное решение, я вновь чувствую себя морально свободным. Партнерство с Советским Союзом, несмотря на искренность наших желаний прийти к окончательному примирению, оказалось для меня тем не менее нестерпимым, ибо так или иначе оно неприемлемо для меня из–за моего происхождения, моих концепций и моих прошлых обязательств. И теперь я счастлив, избавившись от этих душевных мук.

С сердечным и дружеским приветом

Ваш Адольф Гитлер

В

три часа утра 22 июня, всего за полчаса до немецкого нападения, посол фон Бисмарк разбудил в Риме Чиано, чтобы вручить ему длинное послание, содержание которого итальянский министр иностранных дел затем передал по телефону Муссолини, отдыхавшему в своей летней неофициальной резиденции в Риччионе. Не впервые дуче поднимали с постели среди ночи донесениями от партнера по оси, и он начал возмущаться.' «Ночью я не тревожу даже моих слуг, - раздраженно говорил он Чиано, - а немцы заставляют меня вскакивать с постели в любой час, совершенно не считаясь ни с чем». Тем не менее как только он протер глаза, то сразу же отдал приказ о немедленном объявлении войны Советскому Союзу. Теперь он окончательно стал заложником немцев. Он сознавал это, и это его возмущало. «Я надеюсь только на одно, - говорил он Чиано, - что в этой войне на Востоке немцы потеряют много перьев». И все же он понимал, что его собственное будущее полностью зависит от немецкого оружия. Он был уверен, что немцы победят в России, но надеялся, что там, по меньшей мере, им пустят кровь из носа. Не мог он предвидеть, как никто на Западе, что немцам придется гораздо хуже. Воскресным утром 22 июня, в день, когда Наполеон в 1812 году отдал приказ о нашествии на Россию, а ровно через год страна Наполеона капитулировала в Компьене, танковые, механизированные, до сего времени непобедимые армии Адольфа Гитлера, преодолев Неман и другие реки, быстро углубляясь, потоком хлынули в Россию. Для Красной Армии, несмотря на все предостережения, как писал Гальдер в первый день, «наступление… явилось… на всем фронте полной тактической неожиданностью» [105] .

105

В дневникой записи за первый день войны у Гальдера имеется любопытное замечание. Упомянув, что в полдень русские радиостанции вновь вышли в эфир, он пишет: «Они (русские) обратились к Японии с просьбой представлять интересы России по вопросам политических и экономических отношений между Россией и Германией и ведут оживленные переговоры по радио с германским министерством иностранных дел». Неужели Сталин спустя девять часов после нападения верил, что сумеет каким–то образом добиться его отмены?
– Прим. авт.

В первые дни все мосты были захвачены исправными. Фактически, говорит Гальдер, почти повсеместно вдоль границы русские не были даже развернуты для боевых действий и их смяли прежде, чем они успели организовать оборону. Сотни советских самолетов были уничтожены прямо на аэродромах [106] . В течение нескольких дней были захвачены десятки тысяч пленных; в окружение попадали целые армии. Все выглядело так же, как в польском походе.

«…Не будет преувеличением сказать, - записал обычно осторожный Гальдер в своем дневнике 3 июля, ознакомившись с последними сводками генерального штаба, - что кампания против России выиграна в течение 14 дней… - И добавил: - Огромная протяженность территории и упорное сопротивление противника… будут сковывать наши силы еще в течение многих недель».

106

Генерал Гюнтер Блюментрит, начальник штаба 4–й армии, впоследствии вспоминал, что вскоре после полуночи 21 июня, когда немецкая армия уже нацелилась на свои объекты, экспресс Берлин - Москва прошел через немецкие рубежи на Буге и через реку в Брест–Литовск без задержки. Это показалось ему чрезвычайно странным. Почти столь же странным показалось ему, что русская артиллерия не отвечала даже тогда, когда началось вторжение. «Русские, - писал он позднее, - были полностью застигнуты врасплох на нашем фронте». На рассвете немецкие связисты перехватили радиопереговоры Красной Армии: «Нас обстреливают. Что делать?» Блюментрит цитирует ответ из вышестоящего штаба: «Вы что, с ума сошли? Почему ведете передачу открытым текстом?» - Прим. авт.

СОБЫТИЯ ПРИНИМАЮТ ИНОЙ ОБОРОТ

К началу осени 1941 года Гитлер полагал, что с Россией покончено.

За три недели кампании группа армий «Центр» под командованием фельдмаршала фон Бока в составе 30 пехотных и 15 танковых или моторизованных дивизий продвинулась на 450 миль от Белостока к Смоленску. До Москвы оставалось примерно 200 миль [107] вдоль дороги, по которой наступал в 1812 году Наполеон. Севернее наступала под командованием фельдмаршала фон Лееба группа армий в составе 21 пехотной и 6 танковых дивизий; она быстро продвигалась через Прибалтийские государства в направлении Ленинграда. Южнее группа армий фельдмаршала фон Рундштедта в составе 25 пехотных, 4 моторизованных, 4 горных и 5 танковых дивизий наступала на Киев, столицу плодородной Украины, овладеть которой жаждал Гитлер.

107

Генерал Гюнтер Блюментрит, начальник штаба 4–й

армии, впоследствии вспоминал, что вскоре после полуночи 21 июня, когда немецкая армия уже нацелилась на свои объекты, экспресс Берлин - Москва прошел через немецкие рубежи на Буге и через реку в Брест–Литовск без задержки. Это показалось ему чрезвычайно странным. Почти столь же странным показалось ему, что русская артиллерия не отвечала даже тогда, когда началось вторжение. «Русские, - писал он позднее, - были полностью застигнуты врасплох на нашем фронте». На рассвете немецкие связисты перехватили радиопереговоры Красной Армии: «Нас обстреливают. Что делать?» Блюментрит цитирует ответ из вышестоящего штаба: «Вы что, с ума сошли? Почему ведете передачу открытым текстом?» - Прим. авт.

Таким образом, как говорилось в очередной сводке ОКБ, немецкие армии продвигались согласно плану по всему фронту от Балтики до Черного моря, и нацистский диктатор настолько уверовал, что темпы наступления будут ускоряться по мере того, как советские армии одна за другой будут окружены или разбиты, что 14 июля, спустя три недели после начала вторжения, издал директиву, в которой говорилось, что количество вооруженных сил может быть «значительно сокращено в ближайшем будущем», а производство вооружения будет сведено к строительству военно–морских кораблей и самолетов для люфтваффе, особенно самолетов для ведения войны против последнего врага рейха - Англии и, «если возникнет необходимость, против Америки». К концу сентября он дал указание главному командованию сухопутных войск подготовиться к расформированию 40 пехотных дивизий, с тем чтобы использовать эту дополнительную рабочую силу в промышленности.

Гитлер полагал, что два крупнейших города России: Ленинград, построенный Петром Великим в качестве столицы на Балтике, и Москва, древний город, а теперь столица большевистского государства - вот–вот падут. Поэтому 18 сентября он отдал строжайший приказ: «Капитуляцию Ленинграда или Москвы не принимать, даже если она будет предложена». О том, какая судьба была уготована этим городам, он дал понять своим командующим в директиве от 29 сентября:

Фюрер принял решение стереть с лица земли Санкт–Петербург (Ленинград). Дальнейшее существование этого крупного города не представляет интереса, поскольку будет повержена Советская Россия …

Цель состоит в том, чтобы подойти к городу и разрушить его до основания посредством артиллерии и непрерывных атак с воздуха…

Просьбы о капитуляции будут отклонены, ибо проблемы выживания населения и его снабжения продовольствием не могут и не должны решаться нами. В этой войне за существование мы не заинтересованы в сохранении даже части населения этого большого города [108] .

3 октября Гитлер вернулся в Берлин и в своем обращении к немецкому народу объявил о полном крахе Советского Союза. «Сегодня я заявляю, и заявляю без каких–либо оговорок, - сказал он, - что враг на Востоке повержен и никогда не восстанет вновь… Позади наших войск территория, в два раза превышающая размеры германского рейха к моменту моего прихода к власти в 1933 году».

108

Несколько недель спустя Геринг говорил Чиано: «В этом году в России умрет от голода от 20 до 30 миллионов человек. Пожалуй, хорошо, что так случится, ибо некоторые народы должны быть истреблены. Но даже если они не должны быть истреблены, тут ничего нельзя поделать. Совершенно очевидно, что если человечество обречено на голодную смерть, то последними умирать от этого будут наши два народа… В лагерях для русских военнопленных они начали есть друг друга» (Дипломатические документы Чиано, с. 464–465).
– Прим. авт.

Когда 8 октября пал Орел, ключевой город к югу от Москвы, Гитлер направил самолетом в Берлин руководителя прессы Отто Дитриха, чтобы на следующий день он сообщил корреспондентам ведущих газет мира, что последние армии Тимошенко, оборонявшие Москву, оказались в окружении в двух огромных котлах; что южные армии маршала Буденного уничтожены или рассеяны; что от 60 до 70 дивизий армии маршала Ворошилова окружены в Ленинграде. «Со всех военных точек зрения, - самодовольно закончил Дитрих, - с Советской Россией покончено. Английская мечта о войне на два фронта похоронена».

Это публичное хвастовство Гитлера и Дитриха оказалось, мягко говоря, преждевременным [109] . В действительности русские, несмотря на внезапность нападения 22 июня и последовавшие затем тяжелые потери в живой силе и технике, стремительное отступление и окружение их лучших армий, в июле начали оказывать такое сопротивление, какого вермахт никогда раньше не встречал. Дневник Гальдера и донесения таких фронтовых командиров, как генерал Гудериан, который возглавлял крупную танковую группу на Центральном фронте, запестрели, а затем и заполнились сообщениями об ожесточенных сражениях, об отчаянной обороне русских, об их контратаках и тяжелых потерях как у них, так и у немцев.

109

Однако не настолько преждевременным, как предостережения американского генерального штаба, который в июле конфиденциально информировал американских редакторов и корреспондентов, что падение Советского Союза теперь вопрос нескольких недель. Неудивительно, что заявления Гитлера и Дитриха, сделанные в начале октября 1941 года, принимались на веру в Соединенных Штатах и Англии, а также в Германии и других странах.
– Прим. авт.