Взлет «Стрелы»
Шрифт:
— Хотя бы у него. Его супруга, Валентина, обязательно поедет, да и невеста Дубова, Наташа, тоже!
— Конечно! Эти за своими мужиками хоть на край света. Наташке замуж выскочить надо. Где она еще себе мужа найдет? В Москве на деревенщину не посмотрят. Да и Валька, клуша, никому, кроме своего майора, не нужна.
— Ну почему ты такая…
— Какая? Продолжай?!
— Слов не подберу! Все не по тебе!
Елена затушила сигарету в пепельнице.
— Да! Не по мне! Мне в этой компании неинтересно. Неужели не понятно?
— Извини, другой нет и не будет!
— Хочешь показать своим, что у нас в доме порядок?
— Да хоть бы и так!
— Ну раз так, ладно! Поддержу муженька, подыграю ему. А то еще уберут из группы, с тоски завянет. Ему ж без войны, как без воздуха?!
Она поднялась, собрала посуду в мойку.
— Тебе помочь? – предложил Станислав.
— Обойдусь! Иди Настей займись. Она, как ни странно, в тебе души не чает. Может, потому что почти не видит?
Мамаев, промолчав, пошел в комнату дочери. Он надеялся, что ночью сумеет сгладить обострившиеся отношения с Еленой, но та, как и обещала, не пришла в спальню, оставшись у Насти. И вновь Мамаев провел бессонную ночь. Его, боевого офицера, мучила беспомощность. Он мог в рукопашном бою победить нескольких подготовленных террористов, а вот с характером жены справиться был не в состоянии. Это и бесило его, и вызывало крайнее раздражение. Он проклинал себя. Проклинал за то, что так любит Елену. За то, что не может дать ей то, чего она хотела бы. За то, что не может повлиять на супругу, и главное – за то, что не сможет в конце концов остановить неминуемый крах их семейных отношений. Даже если капитан и оставит службу, это уже ничего не изменит. Возможно, отсрочит на какое-то время распад семьи, но не более того. Как это ни больно, но Станислав понимал: Елена больше не любит его. Сильное когда-то чувство прошло. Испарилось, и его не вернешь! От осознания сложившейся ситуации капитану хотелось выть. И он, страдая от бессонницы и равнодушия жены, завыл бы, если бы это помогло. Но ничто не могло помочь ему. Не хотелось жить.
Незаметно наступило утро воскресенья, 8 августа.
В 7.40 в спальню вошла Елена. Увидев лежащего на неразобранной постели мужа, полную окурков пепельницу на тумбочке и повисшее в комнате густое облако дыма, проговорила:
— Вместо того чтобы страдать, как институтка, лучше подумал бы, как изменить жизнь. Или ждешь, что пожалею? Нет, Мамаев, этим меня не возьмешь. И не к лицу мужчине раскисать, словно баба. Мужик, он должен… хотя это с врагами страны ты мужик, а дома… ладно, собирайся, раз решили ехать на ваш пикник!
Она прошла к окну, раздвинула шторы, открыла створки окна, чтобы проветрить комнату. Затем пошла к двери, но вдруг остановилась:
— Только учти, Стасик, на пикнике ты пить не будешь! Мне еще пьяные бредни слушать не хватало. Как приедем, сразу уйдем от толпы. Подальше! Шашлык принесешь туда, где разместимся с семьей, а нет, так и без него обойдемся. Это мое условие. Если ты против – поезжай один. И гуляй сколько влезет. Но ночь опять в одиночестве проведешь.
Елена вышла, Мамаев резко поднялся. А он-то думал, жена поступит иначе. Поймет, как ему плохо. Не поняла. Потому что не хочет ничего понимать! Условия выставила. А он, как послушный щенок, должен ей подчиниться. И она уверена в том, что он подчинится, играет на его чувствах. Но он тоже не пацан. Хватит! Если семейная жизнь приближается к краху и нельзя ничего изменить, то пошло бы оно все к черту! Права Лена, надо быть мужиком, а то он слюни распустил.
Мамаев вышел в гостиную, подошел к телефону, набрал номер внутренней связи:
— Командир? Мамаев!
— Слушаю тебя, Стас! – ответил майор.
— Я на природу не еду! О причине не спрашивай. Завтра прошу принять меня после построения! Надо решить серьезный вопрос!
— Ты хорошо подумал перед тем, как начать решать серьезный вопрос?
— Очень хорошо, майор!
— Добро! В понедельник, в десять часов, я приму тебя!
— Ребятам скажи, что… хотя ничего не надо говорить. Потом сам все объясню!
— Это лишнее, Стас! Ты не должен ни перед кем оправдываться!
— До свидания!
— Давай, капитан! И подумай еще перед тем, как прийти ко мне! Время на это у тебя есть! До завтра!
Елена, одевавшая дочь, изумленно посмотрела на супруга:
— Что это значит, Мамаев?
— Мы никуда не едем!
— Вот как? Интересно! А что же такое серьезное ты решил обсудить с Вьюжиным, если это не секрет?
— Разговор не при Насте!
— Еще интересней! Ты интригуешь меня, Мамаев.
Станислав промолчал. Елена нагнулась к дочери:
— Настенька, пройди, пожалуйста, к себе в комнату, хорошо?
— Хорошо, а вы ругаться будете?
— Ну что ты, моя хорошая. Просто поговорим с папой, и все!
— Да знаю я, как вы разговариваете!
Девочка, как взрослая, тяжело вздохнула и прошла к себе.
— Пойдем на кухню? – спросила Елена.
— Идем!
Усевшись за стол, и Станислав, и Елена одновременно закурили. Было заметно, как слегка подрагивают пальцы женщины. Но она держалась, по крайней мере внешне выглядела по-прежнему высокомерно-пренебрежительной, не подозревая, что совершает ошибку.
— Я слушаю тебя, Мамаев!
— Слушай! Мне надоели твои постоянные капризы, твое издевательское по отношению ко мне поведение. Я пришел к выводу, что твои чувства ко мне остались в прошлом, а сейчас ты мстишь мне за то, что связала жизнь с офицером спецназа. И чтобы не мучить друг друга, хотя тебе обстановка в семье не приносит страдания, я решил подать заявление на развод. Поезжай к своим родителям, там свобода, там мужчины, которые имеют деньги, там то, что тебе нужно! Я же подкаблучником не буду. И так ребята за спиной смеются. Надо мной, у которого десятки боевых выходов, три ордена. Из-за тебя недавно я чуть не погубил группу. Я люблю тебя и Настю, и мне тяжело далось это решение, но оно принято. А решений я не меняю, и ты это знаешь!