Взлетная полоса

Беляев Александр Павлович

— Так ведь работы полно. Да и ваши тоже уже делом занялись:.

Сергей не стал настаивать, чтобы они вернулись.

— Ладно, — примирительно проговорил он и зашел в номер.

К его удивлению, большой стол, за которым только что сидела вся компания и который сплошь был уставлен тарелками и блюдцами, оказался уже пустым. И снова покрыт скатертью. А на ней лежала кипа фотоснимков, которые внимательно разглядывали Заруба и Окунев.

— Вот так да! Быстро, однако, вы закруглились, — недовольно сказал Сергей.

— Закруглились? Шутите, парниша, — не отрываясь от снимков, ответил

Остап и указал взглядом куда-то в угол комнаты.

Сергей посмотрел туда же и только сейчас заметил, что все оставшиеся закуски были перенесены на маленький журнальный столик, стоявший в углу.

— О, виноват! — извинился он, подошел к столику, наполнил вином четыре фужера и позвал всех. — Давайте выпьем. Все же чертовски жалко, что Бочкарев осуществил-таки свою задумку.

Ирина, Остап и Олег подошли к столу, подняли фужеры, но никто из них не ответил Сергею. Даже Ирина промолчала, никак не высказав своего отношения к этому событию.

«Значит, точно обиделись», — подумал Сергей и на сдержался, сказал снова то, о чем думал:

— Жалко. Очень жалко. И вы еще все почувствуете, как нам будет его не хватать. Ну что снимки?

На эту тему охотно заговорили все.

— Ты прав: все дело в объективе, — сразу высказался Олег. — И очень хорошо, что у нас уже готов новый его вариант.

— Поезжай завтра же в Москву и толкай его там. И пока не протолкнешь, можешь назад не возвращаться. Здесь тебе делать уже нечего, — по-своему продолжил мысль Олега Остап и добавил: — Да и нам, пожалуй, тоже.

— Ну, это вы напрасно так думаете, — усмехнулась вдруг Ирина.

— Нам действительно пока больше здесь делать нечего, — подтвердил сказанное Остапом Олег.

— Это вам так кажется, — не сдавалась Ирина. Она взяла свою сумку, достала из нее небольшую папку, раскрыла ее и извлекла на свет пачку каких-то карточек. — Тут вопросы, на которые шеф непременно требует ответов. Он сказал, чтобы я без них не возвращалась.

— Вопросы? — даже присел от неожиданности Остап и потянулся за карточками. — Заниматься этой мутью?

Но его опередил Олег. Взяв карточки и быстро прочитав несколько из них, он неожиданно спросил:

— А кто их придумал, эти вопросы?

— Руденко, — ответила Ирина.

— Разве он в Москве? — удивился Сергей.

— Уже давно.

— И судя по этим вопросам, собирается серьезно заняться «Фотоном», — заметил Олег.

— И по-моему, уже занимается, — подтвердила это предположение Ирина.

Сергей совсем вдруг отрешенно махнул рукой, словно хотел сказать: «Ну и на здоровье! И дьявол с ним, пусть занимается». А Остап так же неожиданно засмеялся и хлопнул себя по лбу.

— Вот и понятно, почему так быстро отвалил Бочкарев! — объявил он.

— Почему? — снова насторожился Сергей.

Остап сокрушенно вздохнул, давая друзьям понять всем своим видом, что ему их жаль просто до слез.

— Володькина Занда и та уже давно все сообразила, — сказал он.

— Даже наверняка. Особенно если ты уже обсудил с ней этот вопрос, — усмехнулся Окунев. — А нам, может, все-таки объяснишь?

— А чего тут объяснять? То, что не получилось весной, шеф проворачивает снова: Бочкарева за дверь, а Руденко на его место. Приготовьтесь встречать новое

начальство. Лично я предлагаю по этому поводу запасти пиво. Они, Игорь Тарасович, пивко обожают:.

Сергей скептически покачал головой.

— Не думаю. Бочкарев сам говорил, что уходит по собственному желанию. Кривить душой он бы не стал.

— И я не утверждаю, что шеф его выжил или тем более выпроводил, — пояснил свою мысль Остап. — Наш шеф человек не подлый. И даже не вредный. Он просто не стал его задерживать. Хочешь уходить? Уходи. Дуй, лышенько, на все четыре стороны. Тем более что в данный момент шефу это выгодно, ну прямо дальше некуда! Поясняю почему. Весной он его вроде куда-то переводил. А теперь Бочкарев сгинул вообще. И должность начальника группы освободилась, так сказать, тоже сама по себе. Ну на кой ляд шефу его держать дальше? Мыслей выдающихся Бочкарев уже давно не подавал, а спорить с шефом всегда был горазд. А Руденко и мыслишку дельную может подкинуть и хвост у него в любое время между ног.

Закончив свое выступление, Остап окинул друзей взглядом победителя.

— Каково обоснование? — осведомился он. — Научно? О!

Друзья молчали. Очень было похоже, что он прав. Возражать ему не имело смысла. А Сергею и вообще продолжать эту тему было неприятно. К тому же он неожиданно ощутил голод. Вспомнил, что, пока сидели за столом вместе с Бочкаревым, почти ничего не ел. И только пил, потому что хотел успокоиться после всех волнений, да и время хотел поскорее прогнать, так как ждал Юлю.

— Есть я, братцы, захотел! — виновато улыбаясь, признался Сергей.

— И очень кстати! — словно ждал этого, обрадовался Окунев. — Садись и заправляйся. А меня давно уже на боковую тянет. Ночь-то сегодня почти не спали.

— Да уж что и говорить: ночка была веселая, — согласился Остап. — Закруглиться я, пожалуй, тоже готов.

— Что ж, я один останусь? Может, еще: — запротестовал было Сергей.

Но его остановил Окунев.

— И не один, а с Ириной. Да и устали мы, ей-богу, не на шутку.

— Эх вы, слабаки! — добродушно улыбнулась Ирина. — Подумаешь тоже, ночь не поспали! Ладно. Забирайте карточки и отправляйтесь. Ему и со мной скучно не будет.

— Какая уж скука, — в тон ей ответил Остап и, собрав карточки с вопросами, вместе с Окуневым вышел из номера.

Сергей проводил их взглядом и подсел к столу. Ирина тотчас же устроилась напротив него. Она нашла для себя маленькую табуретку, села на нее, поджав колени к подбородку и обхватив их руками. Сергей невольно посмотрел на нее. Взгляды их встретились. Глаза у Ирины были широко открыты, полны необычайной решимости и в то же время явной беззащитности. Такими Сергей не видел их никогда. Он сразу же все вспомнил: и то, что в свое время ему рассказывал брат Ирины Евгений, и то, что недавно выслушал от Владимира. Вспомнил и подумал, что, хотя он на самом деле был голоден как волк, а дома, кроме колбасы, ничего нельзя найти, ему все равно не стоило оставаться. Ничего бы ровным счетом с ним не случилось, если бы и на сей раз, как это частенько бывало в его холостяцкой жизни, он обошелся без настоящего ужина. Но соблазн, враг человека, был велик: Он остался. А теперь отступать было уже поздно.