Взлетная полоса
Шрифт:
Савельев пересел за свой компьютер. Через плечо Антон видел, как он открывает электронную почту.
– Вот. – Леня двинул мышкой. – Вся деловая переписка шла с одного адреса, с общего. Все, что отправлено и получено за последние три-четыре дня, видели мы оба.
– А почему за три-четыре? – не понял Антон.
– Чтоб не захламлять ящик, – пояснил Леонид. – Потом вся документация переносится ко мне в папку, или к нему, или в нашу общую… А в почте хранится только текущая корреспонденция.
Курсор последовательно указал на папки с названиями
– Ничего не понимаю, – вдруг обеспокоенно буркнул Леня.
В окошке электронной почты настойчиво мигала надпись «1 непрочитанное сообщение». Два раза щелкнуть по нему – откроется окно почты. На мониторе высветилась надпись: «Сообщение от [email protected]».
– Чей это адрес? – живо спросил Антон.
Леонид выглядел растерянным. Кажется, он снова ощутил потребность снять очки, потому что они вмиг запотели. Но, сдержавшись, ответил:
– КаэРэЛ – обычная подпись Легейдо. То ли Кирилл Легейдо, то ли Карлсон. Но такой адрес он при мне не регистрировал. Видите, это свободный ящик, на Яндексе…
– А «flight» – это «полет»… – заинтересовался Антон. – Что в письме?
Открыв письмо, они увидели окавыченный текст. Цитата? Леня медленно, с расстановкой прочел вслух:
– «Как ты справишься?.. Как ты справишься, я тебя спрашиваю, если тебя будут осаждать толпы народа! Ты знаешь, есть три способа: укрощение, низведение и дуракаваляние. И я думаю, что придется применить все три сразу».
В переговорной воцарилось подозрительное молчание. Савельев, не выдержав, все-таки снял очки и принялся суетливо протирать их бежевой салфеткой, предназначенной специально для оптики. Даже в минуты волнения он не забывал об аккуратности.
– И что это значит? – нарушил молчание Плетнев.
– Что значит – не знаю. Но это – из «Карлсона». Из детской книги. Кирилл нас всех к ней приучил.
– Та-ак, а дата отправки письма? – воззрился на монитор Плетнев.
– Первое число. День его гибели.
– Но – шесть утра! В шесть он был еще жив…
– Вообще он часто так шутил. Перед переговорами с серьезным клиентом или, наоборот, перед офисной вечеринкой… – Леонид говорил все медленнее, пока не сник окончательно. Кажется, до него дошло, насколько неуместны предположительно исходящие от мертвого шутки, которые любил живой.
– Да. Прикол странный… – подтвердил Плетнев. – Если будет еще что-то подобное – сообщите. И сотрудникам своим скажите, хорошо?
Леня потерянно кивнул. Насадил на нос очки, поправил галстук. Встал. Антон потряс руку исполнительного директора своей рукой – правой. Левой в то же самое время он опустил в карман савельевского пиджака подслушивающий «жучок».
… – Ну как сыщик, Тань? – без особых чувств спросил креативщик, которого в агентстве «Гаррисон Райт» часто называли просто креативщиком, без имени. В стиле: «А куда это наш креативщик подевался?» Называли еще Смертью – за его вечные черные рубашки с черными приколами. А вообще-то у креативщика было имя. Его звали Илья Сенцов.
Чаще
– Не знаю, не знаю, Илюша, – ответила Таня. – Ничем себя особенно не проявил. Пытался в рекламной работе разобраться, о нашей профессиональной фене спрашивал…
– Угу, я так и думал.
– В целом, по-моему, для частного детектива он туповат.
– Угу, значит, я угадал. – И, утратив к этой теме интерес, креативщик переключился на более насущные вопросы: – Слушай, Тань, а этих, с пивом Ракова, мы долго еще сатисфакать будем? Он вроде нам покедова не заплатил.
– На днях под гарантийное письмо заплатит, – уверила Таня. – Никуда не денется, у него ничего не утоптано.
– Угу. Значит, душим его дальше?
– Душим, душим. Очень уж душный голубь-стервятник попался…
В переводе с эзотерически-рекламного на общечеловеческий это звучало бы примерно так:
– Долго ли еще мы будем предоставлять бесплатно полный спектр услуг фирме, выпускающей пиво «Ракофф», в надежде на заключение с ней выгодного контракта?
– Не волнуйся, фирма нам заплатит, поскольку ее продукция пока полностью лишена рекламы. Юридически это будет обеспечено гарантийным письмом.
– Значит, с этим рекламодателем стоит поторговаться?
– Непременно стоит, несмотря на то что клиент попался несговорчивый.
Русские классики, услышав этот диалог, попадали бы в разные стороны, точно сбитые кегли. А может, наоборот, восхитились бы новыми, неведомыми им средствами выражения мыслей и чувств. В конце концов, большинство из них ценило дивную краткость и гибкость великого русского языка…
Обсудив деловые вопросы, Таня удалилась в сторону комнатки, где сотрудники «Гаррисон Райт» отдыхали от трудов праведных. Там можно было попить чай, вытянуть во всю длину усталые ноги… Должно быть, креативный директор действительно нуждалась в отдыхе: столько на нее навалилось! Худенькая мальчишеская Танина спина производила впечатление совсем юной и беззащитной, но Илья, как и большинство рекламистов, знал, что это впечатление обманчиво. Татьяна – не девочка-подросток: ей тридцать один год. Правда, в это трудно поверить. Бессемейная, безбытная, точно порхающая бабочка…
Задержавшаяся молодость Тани не казалась Илье чем-то из ряда вон выходящим: сам очень молодой, он принимал как должное, что и все вокруг молоды. Настораживало его другое: улыбка Тани неизменно была профессионально-блестящей, но глаза часто оставались грустными. У некоторых приятелей Смерти подмечалось то же самое, и о них другие приятели часто говорили, что они «ловят депресняк» или «сидят на шизе». В шизофрении обвинить Таню, предельно логичную и работающую с полной нагрузкой, не получалось. Что же касается депрессии… возможно, это так! Но Илья полагал, что настоящая депрессия не имеет внешней причины. А Танина депрессия ее имела. Иначе с чего бы, спрашивается, глаза креадира становились еще более грустными, когда она поднимала их на Кирилла Легейдо?