Взлом с проникновением
Шрифт:
Даша предпочитает молчать и почти все время торчит в телефоне, за что я готова выписать ей отдельную благодарность, потому что вопросов от любопытной младшей сестры точно бы не выдержала. Она кусает губы, часто тарабанит пальцами по руке и хмурится — хочется спросить, все ли у нее в порядке, но девушка вдруг резко встает и выходит из комнаты.
— С ней все в порядке? — тихо спрашиваю, наклоняясь к Лёше.
— Ай, не бери в голову! — машет рукой Елена Николаевна. — Она место на практику ищет, вот беспокоится, что не возьмут туда, куда хочет, даже в выходные покоя людям не дает, все спрашивает.
— Ладно, — выдыхаю
— Мам, нам пора, — удивительно, но первым из разговора выходит Макаров. Он смотрит на часы и тяжело выдыхает. — Вы еще тут побудете или вас подвезти.
— Нет-нет-нет, езжайте, мы сами доберемся, — улыбается женщина, тут же поднимаясь. — Было приятно познакомиться с тобой, Ника, — она снова обнимает меня, так крепко, будто я всегда была их родственницей. — Будем ждать вас в гости через две недели — как раз на именины. И никаких оправданий! — опережает меня Елена Николаевна, понимая, что я собираюсь придумать нелепую причину, чтобы не идти. — Алексей, чтобы без Никули не приезжал, ясно?
— Так точно, — улыбается он и смотрит неотрывно на меня. Попала так попала.
Глава 17
— Ты не думаешь, что это все слишком быстро? — спрашиваю у Макарова, когда мы лежим в кровати и смотрим какой-то сериал про полицейских.
Плазму напротив кровати в моей спальне Лёша оценил давно, но добрались мы до нее только сегодня. Обычно, конечно, люди предпочитают обзаводиться своей квартирой, а потом покупать туда технику, но у меня все наоборот. Изначально здесь тоже был телевизор, но потом хозяева квартиры его забрали, а перед Новым годом в магазинах были скидки, и я решилась на приобретение, которое не заставило меня ни разу пожалеть.
— М? — тянет Макаров, неохотно выныривая из сюжета фильма, пока я думаю о том, как быстро все идет. Лёша сражает меня своим напором. Он мне нравится, даже очень, но встречу с родителями я надеялась отложить до каких-нибудь праздников. Заодно бы и отношения на прочность проверили. А то без году неделя, зато с родителями знакомлюсь. А если мне не понравится? А если я им не понравлюсь?
— Говорю, тебе не кажется, что мы торопим события? — повторяю, поджимая губы. Я вся напрягаюсь, Лёша же держится расслабленно, только руку на моем плече сжимает сильнее и поворачивает голову в мою сторону.
— Тебе хорошо со мной? — спрашивает Макаров, осторожно поднимая мой подбородок, чтобы заглянуть в глаза. — Мне вот с тобой охренеть как офигенно.
Молчу, медленно проваливаясь в синеву его глаз, он гипнотизирует, и я приоткрываю рот, чтобы что-то сказать, но ощущаю, как вторая его рука скользит по бедру. Вздрагиваю от нежных касаний и тяжело вбираю в легкие воздух, который насквозь пропитался Макаровым. Его так много в моей жизни, что он умудряется заполнить каждую ее сферу: с работы и на работу — с ним, обед в кафе — тоже вместе с Лёшей, ну а о том, что он вот уже как четвертый день ночует у меня, потому что мы не можем расстаться, долго целуемся в машине, а потом поднимаемся наверх, и говорить не стоит.
— Ника-а-а-а, отвечай, — медленно тянет мой мучитель, целуя уголок моих губ, пока пальцы продолжают выписывать извилистые узоры, подбираясь к кромке белья. —
— Тогда он точно не совпадет, — хмыкаю и ерзаю, усиливая давление, но Лёша не позволяет мне наслаждаться и прижимает ладонь вплотную, так, что теперь хоть шевелись, хоть нет — ничего не почувствуешь. Недовольно фыркаю и морщу нос, на что Макаров смеется и целует меня в висок. — Ну что?
— Ты забавно обижаешься, — поясняет спокойно, — так и хочется тебя дразнить.
— Ах вот значит как? Дразнить? — вспыхиваю мгновенно, готовая бежать за скалкой, как в первую нашу встречу. Хочу подняться, чтобы издалека посмотреть на этого мерзавца, оккупировавшего мою постель, но Лёша перехватывает мои плечи, не давая подняться. — Пусти!
— Неа, ты опять на кухню за оружием побежишь, а мне потом уворачивайся, — ржет он, пока я дергаю ногами, надеясь хотя бы так выбраться.
— Отпусти меня! — с кряхтением хватаюсь за его руки, надеясь отодвинуть хотя бы на пару сантиметров, но меня будто шкафом прижало. И то из-под шкафа выбраться можно, я уверена.
— Тише, Клубничка, — наклоняется к моему уху и шепчет, намеренно задевая его губами. — Сопротивление задержанию — это статья, и наказание будет жестким.
— Ага, один полицейский поедет домой, — рычу в ответ, но брыкаться перестаю. Лёша неожиданно замирает, пристально глядя на меня, а мне отчего-то не по себе становится. Судя по каменеющему лицу моего капитана, меня не ждет ничего хорошего. Он же сейчас точно уедет, а я буду как дурочка рыдать в кровати и обнимать пропахшую им подушку, вспоминая лучшего мужика в своей жизни. — Лёш, я… — пытаюсь сгладить ситуацию, но Макаров выставляет руку вперед и выпускает меня из своих объятий, без которых становится невыносимо холодно. Эй, я маленькая глупенькая девочка и хочу обратно на ручки.
— Стоп, Клубничка, давай кое-что проясним все-таки, — на его лице ни одной эмоции, и это до невозможности бесит. Хочу видеть, как сводятся брови к переносице или выступают желваки, в конце концов, а не лицезреть капитанскую маску, за которой ни черта не разглядеть.
— Не хочу ничего прояснять, хочу целоваться. Ты мне нравишься, но у нас все развивается слишком уж стремительно, и мне страшно. Я не привыкла опережать события и бросаться в омут с головой. Боже, я даже в воду на море захожу постепенно. А тут ты весь такой… — обвожу его рукой и перевожу дыхание. Выдать ему все скороговоркой было не лучшей идеей, — смелый и решительный. А я не такая….
— Тише, малышка, — ну вот, он наконец-то улыбается, да так тепло, что мое сердце сейчас затопит сахарным сиропом. Кто вообще придумал создать таких мужиков, а? Нужно запретить это на законодательном уровне. Хотя нет. Макарова можно оставить. Мне. — Я понял, хочешь притормозить. Заднюю только не включай, ладно? У меня с полицейским разворотом все в порядке, все равно догоню.
— У меня и прав нет, — хихикаю, кусая губы.
— Захочешь — получишь, — он тянет ко мне руки, и я без зазрения совести и толики сомнений ныряю в теплые объятия, по которым успела соскучиться. — Целоваться будем или в приоритете еще поболтать? — спрашивает, усаживая меня себе на бедра.