Взломщик в шкафу
Шрифт:
— Естественно.
— ...но мне придется заявить под присягой, что твои слова — досужая выдумка, а иначе ему, Крейгу, придется худо. Тогда я сказала: «Не верю, Берни не способен кого-нибудь убить!» — и Крейг жутко разозлился. «Ты, — говорит, — ему на руку играешь!» Ну, тут и я порядком распалилась. И что я в нем хорошего нашла? Клянусь, сама не знаю.
— Зубы у него хорошие.
— Потом он ушел, и только я включила телевизор и нашла интересную передачу, как явился адвокат Крейга.
— Верилл?
— Ага! Он, наверное, пришел, чтобы
— Интересно!
— Верилл шельмовал, конечно, но держался солидно и важно, будто взятка, которую мне хотят сунуть, не конверт с наличными, а некая доверительная собственность, не облагаемая налогом. Не буквально, конечно, но он создавал такую видимость. Верилл тоже не сомневается, что ты убил Кристал. Говорит, что у полицейских есть доказательства.
— И какие?
— Он не сказал. — Джиллиан отвернулась, кашлянула. — Берни, ведь ты не убивал ее, правда?
— Конечно, нет.
— Но ведь ты в любом случае сказал бы то же самое.
— Не знаю, что бы я сказал, если бы убил эту женщину. Я никогда никого не убивал, так что и вопрос такой не возникал. Джиллиан, ну подумай сама — с какой стати я убил бы ее? Допустим, она вернулась домой и поймала меня с поличным. У меня бы одно было на уме — удрать до прихода полиции. Возможно, мне пришлось бы оттолкнуть ее, чтоб не мешала.
— Так оно и случилось?
— Нет, ведь Кристал меня не увидела. Но если бы она поймала меня, а я ее толкнул, и она неудачно упала — всякое случается, бывает, люди так получают увечье. Но ведь ничего подобного не произошло, хоть это и было возможно. Но абсолютно невозможно то, что я всадил ей в сердце скальпель, хотя бы потому, что у меня его с собой не было.
— Вот и я так подумала.
— И правильно подумала.
Джиллиан широко открыла глаза, нижняя губка у нее задрожала, и она очень мило ее прикусила.
— А двое полицейских явились после ухода Верилла, минут через сорок пять. Они сказали, что ты снова забрался в квартиру Кристал, хоть она и была опечатана. А ты печати сломал и забрался. Вчера вечером. Так они говорят.
— Кто-то снова забрался к Кристал? — Я сразу посерьезнел, стараясь представить себе, как это могло случиться. — Чего ради я бы туда полез?
— По их словам, ты, должно быть, забыл там какую-то вещь или хотел уничтожить вещественные доказательства.
Так вот в чем смысл сообщения Киршмана. Он думал, что я еще раз забрался в квартиру Кристал за дорогими побрякушками.
— В любом случае вчера вечером я был у тебя.
— Но ты мог наведаться туда по дороге ко мне.
— Никуда я не мог наведаться вчера вечером. Ты ведь помнишь, я совсем окосел.
Джиллиан отвела взгляд.
— Говорят, одна женщина видела, как ты выходил из дома Кристал примерно в то время, когда
— Черт бы ее побрал, Генриетту Тайлер!
— Что ты сказал?
— Милая такая старушка, ненавидит собак и чужаков. Удивительно, что она меня запомнила, а еще удивительнее, что она беседовала со стражами закона и порядка: я-то полагал, что люди, ненавидящие чужих и собак, не так уж безнадежно плохи. Что с тобой?
— Так ты был там?
— Я никого не убивал, Джиллиан. Воровство со взломом — единственное, в чем меня можно обвинить. В тот вечер я совершил это уголовное преступление, а кто-то в это время убил Кристал.
— Так ты был...
— На месте преступления. В ее квартире.
— Значит, ты видел...
— Я видел дверь стенного шкафа с внутренней стороны, и ничего больше.
— Тогда я ничего не понимаю.
— Это не твоя вина. Я не видел, кто ее убил, но я славно поработал сегодня, и теперь я знаю, кто убил Кристал. Все сходится, даже взлом опечатанной квартиры. — Я наклонился к Джиллиан: — Тебе не трудно приготовить свежий кофе? Это длинная история...
Глава 17
Джиллиан слушала, по обыкновению широко раскрыв глаза, мой рассказ о том, как произошло ограбление и убийство. Когда я описал свое посещение жалкой конуры бармена Коркорана, я прочел в ее глазах благоговейный восторг. Возможно, я слегка приукрасил реальность — немного приподнял крышу соседнего дома, удлинив прыжок, разъединил дома на несколько ярдов. Свобода творчества — сами понимаете.
Когда я рассказал, как обнаружил дипломат, Джиллиан ахнула. Когда выяснилось, что это не тот дипломат, у нее вырвался стон. А уж продолжение рассказа о том, как я открыл дипломат, битком набитый пачками денег, она выслушала с открытым от изумления ртом.
— Такая уйма денег! Где же они? Ты не принес их сюда?
— Они в надежном месте. В противном случае я выбросил на ветер пятьдесят центов.
— Как так?
— Это не имеет значения. Я спрятал дипломат, но несколько купюр прихватил с собой: решил, что они могут пригодиться. — Я вытащил бумажник. — Остались две штуки, видишь?
— Вижу. Ну и что?
— Красивые бумажки, верно?
— Двадцатки. Но что в них особенного?
— Представь, что перед тобой целый чемоданчик, набитый доверху такими бумажками. Впечатляющее зрелище?
— Ну, наверное, и все же...
— Сравни номера серии, Джиллиан.
— Ну и что? Обычный порядок... Впрочем, погоди, между ними нет никакой разницы.
— Никакой!
— Они... Берни, на обеих купюрах одно и то же число!
— Да ну? Примечательно, не так ли?
— Берни...
— В этом мире даже у двух снежинок узор разный, не найдешь и двух людей с одинаковыми отпечатками пальцев, и вдруг я вынимаю из бумажника две ассигнации по двадцать долларов каждая, и, будь я проклят, номера серии у них совпадают. Невольно задумаешься, а?