Взмах веера
Шрифт:
— Малыш обитает в материнской утробе очень долго, куда дольше людей, хотя появляется на свет чаще всего в человеческом обличии. Естественно малыши слабее и подвергаются опасности, именно поэтому в первые дни после зачатия будущий младенец создает вокруг себя особый кокон: он пропускает все, кроме магии в обе стороны. По своему составу этот тончайший слой похож на геррас, только расщепленный на тонкие нити и вкрапления в плаценту, — просвещала меня киашьярина.
Я пораженно слушала сестру, чувствуя себя куда спокойнее. И так я с каждым днем испытывала все больше и больше сомнений по поводу своих магических манипуляций,
Теперь же оказывалось, что ничего не может угрожать обитателю моего живота и волноваться не стоит.
— Ну, я бы посоветовала перестать скакать через портал так часто, — все же предупредила Вира.
— Что это вы здесь обсуждаете? — произнес киашьяр насмешливым тоном.
И я и Вира та увлеклись разговором, что не заметили Кланта, не представляя, как долго он стоял, прислонившись к косяку, и как много услышал.
— Привет, — небрежно поздоровался киашьяр и подошел к нам, преспокойно устроившись в третьем кресле и перетащив к себе поближе самую большую тарелку с печеньем.
Мой желудок протестующе забурлил, а в горле возник неприятный горький комок. Поставив чашку на столик, я сжала ладони, боясь вопросов легарда и продолжая на него злиться.
— Как дела, Клант? — первой привела мысли в порядок Вирена.
Блондин стрельнул в меня глазами, запихнул в рот кусочек печенья и пожал плечами, будто предлагая нам самим выбрать подходящий ответ.
— Мы тебя не ждали, вообще-то, — не тая сути, заметила сестра.
— А меня вечно никто не ждет, — передернул плечами Клант и, не найдя чистой чашки, поднял и опустошил мою.
— Эй, — вяло воспротивилась я такому произволу, но было поздно.
— Да, я тоже рад тебя видеть, — в мгновение помрачнев, кивнул легард и встал.
Мы с Вирой понадеялись, что киашьяр уйдет, но он, будто на зло нам, оперся на перила и задумчиво вгляделся в раскинувшийся внизу город.
Беззвучно застонав, я обратила свое раздражение на вазочку с вареньем. Вира же долгим и немигающим взглядом уперлась в спину киашьяру, еще больше меня нервируя. Иногда я не замечала, но сейчас отчетливо чувствовала их мысленный диалог. Даже эмоции сестры красноречивыми искрами красного и сиреневого проскальзывали в воздухе.
Будь другое настроение, я бы зашипела на них и велела не болтать при мне, но в данный момент это было на пользу. Вира вполне могла выяснить, что именно услышал Клант.
Легард, хоть и отвечал сестре, но поворачиваться не спешил, а это злило уже киашьярину. Окончательно потеряв терпение, Вира вскочила и быстрым шагом направилась к блондину. Тот резко развернулся, вынудив девушку затормозить в полуметре от себя, а на попытку отчитать себя, отмахнулся от Виры, как от назойливой мухи.
— Эмма, мне нужно с тобой поговорить, — будто что-то решив, отрывисто произнес он и вперил в меня недовольный взгляд синих глаз.
От этого взгляда меня передернуло, словно кто-то с головой окунул меня в холодную воду и не давал вынырнуть на поверхность. Не первый раз. И от этого еще сильнее сдавило грудь, ведь я знала, что разговор не предвещает мне ничего хорошего.
— Ты не видишь, что мы с Эммой как раз разговаривали, а ты помешал, — насупилась
Я знала, что сестра будет защищать меня в меру своих сил и возможностей, но от легарда надолго укрыть она меня не сможет, а вынудить киашьярину поругаться с Клантом хотелось меньше всего.
— Ладно, пойдем, поговорим, — хмуро кивнула я и встала, потянув за собой вазочку с шоколадными конфетами.
Клант кивнул и, чеканя шаг, направился к выходу. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Уже в дверях обернулась и поймала взгляд сестры, а потом спросила одними губами: «Он знает, что это он?» Вирена отрицательно качнула головой, и у меня на душе стало чуть светлее. Пока я не готова была признаваться Кланту во всем.
Киашьяр быстро шагал по коридорам, не давая мне возможности ни задуматься, ни на мгновение приостановиться. Зато удалось немного успокоиться, хотя в ушах грохотали взрывы разбивающихся надежд.
Утаить от Кланта беременность, даже если он ее не почувствует физически, теперь не удастся. Есть лишь один шанс скрыть его причастность к этому, а сделать это необходимо, если мне дорога моя голова на шее — я знала, каков бывает блондин в гневе. А узнав всю правду, он придет в ярость, и у меня не будет времени как-то спастись. Уж яд слов обязательно накроет волной, повалит и протащит, разбив мое беспомощное сознание о ближайшую стену.
Однажды, много лет назад я уже испытала на себе гнев легарда, хотя те его эмоции вряд ли можно было бы сейчас сравнить с нынешней злостью Кланта. Не раз и не два он давал мне понять, что всякому моему старанию он легко противопоставит опыт и силу, а и того, и другого у киашьяра было в избытке. Оно и понятно! Никакое сидение над книгами изо дня в день не способно было дать мне столько же знаний, сколько успел постичь легард за свою долгую жизнь. Что уж говорить о практике! Почти девяносто лет для легарда — не много, но это куда больше моей короткой жизни.
Я усмехнулась и отправила в рот конфету, вспомнив, как в минуту злости на меня, Клант накрыл пространство между нами непроницаемой стеной, создав над ее поверхностью тонкий слой концентрированного холода, от чего любое прикосновение к преграде вызывало боль. Для меня тогдашней, десятилетней, не знавшей отказов, получавшей все, даже мелочи, это стало настоящим испытанием, ведь больше всего мне хотелось быть рядом с Клантом.
— Сюда, — кивнул киашьяр на узкую лестницу, ведущую по спирали вверх под таким углом, что я порадовалась наличию перил.
Эта часть замка не была мне знакомой — еще один повод для расстройства, ведь мне всегда хотелось как можно лучше изучить Лесс.
Клант шел следом, не девая мне возможности убежать или как-то замедлить подъем. Ступеньки круто вгрызались в будто бы монолитный камень, навевая мысли о том, что мы находимся в задней части замка, из-за своего расположения не слишком пригодной для жизни.
Древние строители, выбирая место для Лесса, остановили внимание на одной из гор, восточная сторона которой казалась почти отвесной. Никто не знал, что послужило причиной подобному виду, какие первобытные силы смололи половину горы в мелкую пыль, но место показалось легардам идеальным и они начали возводить замок, сделав природный рельеф опорой для грандиозной задумки.