Взмахни белым крылом
Шрифт:
– Да, – кивнула она, – и к тому же я вижу, что он без ума от Пилар, хотя она, по-моему, не склонна его поощрять.
– Пилар не глупа и преисполнена сознания собственной важности, – заметила тетка, и Кэтрин невольно поморщилась, подумав, что ей самой этого качества явно недостает. – Впрочем, такая же избалованная, как Сезар. Принимает поклонение мужчин как нечто само собой разумеющееся. Она настоящая испанка – кокетка до кончиков пальцев и к тому же пылкая, страстная. Все испанки такие. По их мнению, если мужчина не сходит с ума от ревности, так он и не любит! Вот Пилар и играет
– А он не позволит ей стать женой бедняка, даже если она его и полюбит?
– Конечно нет! Он решит, что тот охотится за ее приданым, а оно составляет весьма внушительную сумму, можешь мне поверить. Да и Пилар тоже не дурочка. Сейчас, правда, она без ума от матадоров, считает, что только они и есть настоящие мужчины. В чем дело, Кит? – осеклась Эдвина, услышав слабый стон, сорвавшийся с ее губ.
– Ничего. Кто-то меня укусил, – поспешно пробормотала та, нагнувшись. Все плыло у нее перед глазами. Так что же на самом деле толкнуло Сезара на поездку в Мадрид? Почему он уехал? Только ли для того, чтобы помочь Хосе с отправкой призовых быков Агвиларов? Тогда почему попросил у нее амулет на счастье?
– Дай-ка мне взглянуть, – попросила Эдвина, – эти москиты – сущее наказание.
Кэтрин поспешно отодвинулась.
– Ничего страшного, обычная муха. Интересно, а эти матадоры, наверное, проходят специальную подготовку, прежде чем выходят на арену? – как можно равнодушнее полюбопытствовала она.
– Да. Здесь это считается искусством. Но разве тебе интересно?
– Нет, я просто так спросила. – С души у нее точно камень свалился. Стало быть, Сезар никак не может принять участие в корриде, как бы отчаянно ни хотел завоевать славу и заслужить улыбку своей дамы. – Ты говорила о сеньоре Баренне. – Кэтрин перевела взгляд на фонтан. – Так вот – он для меня ровно ничего не значит.
Эдвина с нежностью посмотрела на приемную дочь. Девушка глубоко оскорблена, в этом нет никакого сомнения. И должно быть, считает Сезара бездушным распутником.
– Вокруг тебя и без него достаточно привлекательных молодых людей, – весело сказала она. – Хосе, например. Тебе он нравится? Ты с ним ладишь?
– О, вполне! – По голосу Кэтрин можно было понять, что ей нет никакого дела до бедняги Хосе. – Правда, в тех редких случаях, когда мне дозволено обменяться с ним хотя бы несколькими словами. – Ей вдруг отчаянно захотелось вернуться домой. – Мы уедем после ярмарки, да? – спросила она. – А раньше никак нельзя?
– Что ты! – удивилась Эдвина. – Ты обязательно должна увидеть ярмарку. Это как раз то, что поможет тебе немного отвлечься. – Поднявшись, Эдвина оправила юбку, подумав, не замолвить ли словечко за Хосе, но потом передумала. Ее приемная дочь заслужила полное одобрение старого дона Сальвадора. Дерзкое мужество Кэтрин произвело на него самое благоприятное впечатление. К тому же впереди еще много времени. Она ласково положила руку девушке на плечо. – Выше нос, Кэтрин. Все пройдет! Ты же знаешь...
– Да, конечно, – ответила та безжизненным голосом. – Может, вернемся домой?
Эдвина бросила
– Да, пора. Скоро ленч.
Глава 5
С отъездом обоих молодых людей дом Агвиларов сразу опустел. Ранним воскресным утром Кэтрин в сопровождении Эдвины послушала заутреню в кафедральном соборе, хотя он и был католическим. А за ленчем разговор зашел о свадьбе Инесс, до которой оставалось всего два дня. Кэтрин сидела молча. Мысли ее были далеко, с Сезаром. Она гадала, что он делает в эту минуту, и вздрогнула, услышав, что Сальвадор обращается к ней:
– Вы ведь тоже наденете карнавальный костюм во время праздничного шествия, не так ли?
– Не знаю... у меня ведь его нет, – удивленно ответила она.
Пилар, с щедростью, свойственной ее народу, тут же предложила подарить Кэтрин один из своих нарядов.
– Пойдемте ко мне во время сиесты, – предложила она. – Я с удовольствием что-нибудь для вас подберу.
И вот, когда все остальные устроились в шезлонгах, предавшись приятному безделью, Кэтрин поднялась в спальню Пилар. Комната девушки оказалась точной копией ее собственной, только без балкона. Более того, на окне была установлена железная решетка. Заметив, что Кэтрин с удивлением рассматривает ее, Пилар хихикнула:
– Эта штука должна защитить мою честь... на тот случай, если мой суженый будет слишком уж нетерпелив.
Кэтрин подумала, что, если бы подобное сооружение украшало ее комнату, она чувствовала бы себя как в тюрьме.
Пилар между тем распахнула дверцы объемистого гардероба и принялась перебирать его содержимое в поисках подходящего наряда для Кэтрин.
– Это просто чудо, что дедушка позволил мне ехать верхом во время шествия, – бормотала она. Ведь он мне почти ничего не разрешает. Эта решетка, – она кивнула в сторону окна, – вот что такое моя жизнь.
– Разве вы не ходили в школу? – вежливо поинтересовалась Кэтрин.
Пилар вынырнула из шкафа с целой охапкой платьев, с размаху бросила их на кровать и покачала прелестной белокурой головой:
– Нас воспитывали гувернантки. Одна из них была англичанкой – вот откуда я знаю ваш язык. Я всегда была способной к языкам, не то что бедняжка Инесс. Ах, какое это было бы счастье – поехать учиться в университет, но дедушка и слышать об этом не хочет. Он вообще не понимает, зачем женщинам образование. Послушать его, так нам достаточно уметь вести дом и угождать супругу! Будто мы какие-то рабыни, ей-богу!
– Но если есть любовь, разве это рабство? – робко возразила Кэтрин.
Пилар насмешливо фыркнула:
– Любовь?! Понятия не имею, что это такое! Вот Сезар вроде любит меня, но его любовь – эгоизм чистейшей воды. Он хочет, чтобы я пожертвовала ради него всем на свете. Ладно, Бог с ним! У меня есть великолепный план. Если он удастся, в один прекрасный день в доме все просто рты разинут от удивления! – Расхохотавшись, она вытащила из груды платьев одно – ярко-алое, украшенное оборками в черный горох. – Вот это, думаю, вам подойдет. Примерьте! Пожалуйста!