Взорвать прошлое! «Попаданец» ошибается один раз

Рыбаков Артем Олегович

— Это зависит от того, как уходить будем. Мишу-танкиста я бы оставил — водилы хорошие нам нужны.

— А военврач? Вы вроде с ним кореша?

— Семена? Да, он человек полезный, но Зайцева без врача оставлять… У них же только санинструктор есть…

В комнату вошел Бродяга:

— Привет! Чего надумали?

— Ничего пока. Мы только начали извилинами шевелить, — ответил Фермер. — А у тебя есть чего?

— Ага, дали цифровые пароли для связников, так что по ним можно будет выходить.

— Ты что, с

Центром связывался? — удивленно спросил я. — А как же радиомолчание?

— Да.

— А?.. — Наша рация мирно стояла в углу, и я никак не мог понять, как Саша мог связаться с Москвой.

— Не ломай голову! Я через канал Зайцева выходил. И его радиста. Почти полсотни километров отмахали.

Я вспомнил, что сегодня Бродягу не видел, и кусочки мозаики встали на свое место:

— Ребята, вы что, решили из Зайцева приманку сделать?

— Нет.

— Точно?

— А на фига нам тебя обманывать?

— Антон, ты пойми, мы совершенно не хотим старлея этого подставлять, но никто не может поручиться, что он приказ наш выполнит и на дно ляжет.

Резон в словах Бродяги был, я уже заметил, что Зайцев, что называется, себе на уме. А уж гонору у него было!

— Понятно… Тогда, наверное, возьмем Приходько с собой, командир. А то сбросят парня, как балласт. Или, что хуже, начнут из него подробности про нас выбивать. Как там было: «Вы все — потенциальные Герои Советского Союза…»

— Заметано, я там еще парочку дельных ребят присмотрел. Толк из них будет, — согласился командир.

— И от меня один, — добавил Бродяга.

— Итого — пять. Остальных передадим партизанам. Кстати, Шура, Зельц справки написал?

— Да. Все — как положено: штамп, подпись.

— Что за справки? — встрял в разговор Тотен, снимая наушники.

— Что не голытьба приблудная, Родину предавшая, а честные бойцы Красной Армии, попавшие в трудное положение. Мы десяток таких еще по дороге из лагеря, где Тоха «загорал», написали. Заодно Лешка в оперработе поднатаскался, на косвенных их истории проверяя, — в голосе Бродяги сквозила неприкрытая симпатия к молодому коллеге.

— Погодите с лирикой, — командир поманил всех к столу. — Алик, ничего нового не выяснил?

— Нет, Саша, в открытую — ничего нового.

— Ну и ладно! — И Фермер развернул еще одну карту, всю испещренную значками. — Это обстановка в районе трехдневной примерно давности, — припечатал он карту ладонью. — Тех фрицев, что на стационаре здесь, мы срисовали процентов на девяносто. Тех, что к фронту едут, — не больше чем на пятьдесят. Но тут уж ничего не поделаешь — сети у нас практически нет…

— И какой маршрут? — поинтересовался я.

— Юго-юго-восток, к Полесью. Что память тебе подсказывает?

Я почесал затылок:

— Гудериана мы опередить должны, на крайняк — выйдем в полосе Юго-Западного, а не Резервного фронта. Хотя, если меня чутье не

подводит, рывок второй танковой на юг несколько откладывается.

— Да, ты прав. Разведка сейчас надежней. Значит, так, ребята… После акции нам надо будет полторы сотни камэ в темпе отмахать. Есть, конечно, палочка-выручалочка — жетоны СД, но, как считает Шура, только на первые сутки — не дольше.

Бродяга кивнул.

— Потом, как они прочухаются, начнется тотальная проверка, и нам главное — за сутки уехать как можно дальше.

— Отвлекашки и заманухи? — зная командира уже много лет, я подозревал, что без упомянутых мероприятий не обойдется.

— А ты думаешь, чем Люк сейчас занят? А ты завтра вечером тем же займешься. К сожалению, ближайший хороший мост со стороны Минска в сорока километрах отсюда, так что придется прокатиться. Заряд с часами тебе Шура выдаст.

— Не вечером, Саня. Там замедление на двенадцать часов максимум, — внес корректировку Бродяга.

— Значит, с утра. Теперь порядок работы и отхода… Люк будет обеспечивать предварительную разведку цели. Вот здесь, — и Саша показал на точку километрах в пяти от места засады. — Я, Шура и Казачина — «играем на рояле». («Роялями» мы между собой назвали пульты управления электроподрывом из-за большого количества клавиш и переключателей.) «Крупняк» — в моем ведении, буду добивать основного или броню крошить. Там полторы сотни метров, пробью, если что. Ты, Алик, сидишь на контроле эфира и дорабатываешь цель с турели, плотность огня у тебя нормальная.

— А я, а как же я? — голосом мультяшного Карлсона спросил я.

— А на тебе, товарищ старший лейтенант, контроль и учет, без которых, как классики учат, социализма не бывает.

— Вы что, хотите мероприятие снять? — изумился я.

— Да, нам это очень нужно. В Москве — ох как пригодится.

— На фотоаппараты снимать?

— Не только, и на мобилы тоже.

— А как мы… — И тут до меня дошло! На самом деле, если уж мы собираемся легализовываться у наших, мобильные телефоны все равно отберут и содержимое посмотрят, как пить дать. Так что мы ничего не теряем, а, наоборот, только приобретаем за счет такого финта немало «плюшек». Выдохнув, я спросил:

— С деталями снимать?

— Как получится, уж как снимать, тебя учить не надо, сам кого хошь научишь!

— А кто со стороны Минска подходы держать будет?

— Зельц с новичками. К тому же мина твоя нам поможет. Вот смотрите… — и Саша повернулся к карте. — Между Балеринами и Гацуком тринадцать километров. Точка от Валерян в шести километрах. Мы сегодня проверили — там стоит… — Он потер затылок.

— Полевая пекарня и мясницкий взвод, — быстро подсказал Тотен.

— Вот, точно! У них всего девять грузовиков, семь из которых специальные фургоны, и три легковушки. Да и не боевой народ — пекари.