Взрослая жизнь для начинающих
Шрифт:
«Я просто не хочу его огорчать, — внезапно подумала она. — Я не хочу быть тем единственным, на что он полагается, когда все выходит из-под контроля, — я ведь сама не могу на себя положиться. Как это непросто».
Она закрыла глаза и постаралась отключить свое сознание, послушать, что ей подскажет инстинкт, а не вспоминать миллионы страниц из журналов с полезными советами и неудачный опыт других людей.
В голове у нее возникла Мэри: она стояла, уперев руки в боки, возмущенно фыркала, и пуговицы ее блузки готовы были вот-вот расстегнуться.
«А чем
Но…
«И не пытайся предъявлять Неда в качестве примера своей неверности. В него можно было трогательно влюбиться совершенно ничем не рискуя. Да, тебе нравится Нед, а кому он не нравится? Такой красивый и обаятельный, неисправимый холостяк. Но ты не любишь Неда по-настоящему, ты любишь только то, что он для тебя значит — твою юность, беспечную жизнь и все то, от чего приходиться отказаться когда выходишь замуж».
Но…
«Он для тебя — просто юношеское увлечение, Айона, такое же, как Джимми Пейдж. Ведь когда ты пылко фантазируешь о том, как проводишь время с Джимми Пейджем, ты не считаешь это поводом не выходить замуж за Ангуса, верно? А разве ты прекратишь мечтать только потому, что на пальце у тебя появилось кольцо? Такие безумные увлечения не имеют отношения к тем, в кого ты влюбляешься для тебя важно то, что стоит в твоем представлении за этими людьми. Это может быть свобода, поверхностные переживания, недосягаемость; иногда привлекают отзвуки эха, напоминающего о том, о чем отчаянно мечтали сами объекты фантазий».
Но…
«Любовь — настоящая любовь — это нечто совершенно другое, и ты понимаешь, что ради любимого человека всегда необходимо от чего-то отказаться и тебе нужно смириться с темчто теперь придется без чего-то обойтись. Сколько людей готовы были бы руку дать на отсечение в обмен на то, что существует между тобой и Ангусом. И вот ради такой жизни вместе, счастья, которое становится частью существования, ради спокойствия и понимания люди и знакомятся в барах, а потом отправляются на свидания в рестораны. А ты все это уже получила. Ты выиграла.
Дурочка ты эдакая».
— Айона, послушай, извини меня… — жалобно попросил Ангус. Она раньше никогда не слышала у него такого голоса — повзрослевшего и немного грустного, и Айона поняла: он говорит с ней о том, чего они никогда не касались все эти годы, ни разу за все долгие разговоры друг с другом. Он не высказывал свое мнение, и ей не нужно было бездумно соглашаться с ним. По сути, если не считать шизофренического внутреннего диалога, сейчас она думала о совместной жизни с ним более рационально, чем, как она себе представляла, это бывает в такие моменты.
Кто бы мог подумать?
—
Ему показалось, что она говорит «спасибо» и вежливо отказывает ему.
— Да нет же, послушай, — сказала Айона, закрывая ему рот рукой (о, какие мягкие у него губы!). Когда он обратил на нее свои голубые глаза, полные тревоги и отчаяния, она почувствовала, как растаяло в груди сердце. Как же она могла бы жить без этого человека? Иногда она не понимала, где заканчивается он и начинается она.
— Ангус, я просто нарисовала то, что… — Она попыталась выдумать убедительную тему, а потом решила, что не стоит. Для него же главное, что картина не о нем. — Я слушала «Кашмир» и пыталась изобразить звук. Я была чуть-чуть выпивши. Дело происходило глубокой ночью.
— Наверное, от «Лед Зеппелин» тебя можно как-нибудь вылечить, — пробормотал Ангус. По лицу его было явно заметно, насколько ему полегчало.
Айона постаралась взять себя в руки. Говорить очень нелегко, но об этом нужно сказать, и именно сейчас, если они не хотят писать друг другу злые письма на листах с эмблемами какой-нибудь фирмы и разъезжаться в разные концы Европы, чтобы доказать правильность своих взглядов на супружескую самостоятельность.
Внутренний голос спрашивал ее: «А когда же еще заговорить об этом, если не сейчас? Когда они уже станут рассылать приглашения?»
— Я… Меня беспокоит то, что стоит за вступлением в брак, — сказала она. — И это никакого отношения не имеет к моим чувствам к тебе, — быстро добавила она, увидев, как погрустнело его лицо. — Меня тревожит брак как таковой. Понимаешь, я вижу, как люди обещают то, в чем они не могут быть абсолютно уверены, а потом они невероятно мучаются от боли, когда обстоятельства вынуждают их нарушить обещания. Если бы у меня были Тамарины карты, и я могла бы узнать, как пойдет дальше наша жизнь, и увидела бы, что буду тебе хорошей женой, то я прямо сейчас вышла бы за тебя замуж.
— Хорошо же Тамаре помог ее хрустальный шар, — отметил Ангус. — Или тебе кажется, что она знает о Габриэле что-то такое, чего мы не понимаем?
— Ангус, замолчи, я же с тобой говорю. — Она легонько шлепнула его по колену. — Я к тебе обращаюсь. Я пытаюсь объяснить, что мне невыносима даже мысль о том, что я могу обидеть человека, которого люблю так, как тебя. Я не говорю, что наверняка сделаю это, но такое может произойти. И мне больно думать о том, что я сделаю тебе больно. То есть, пусть мы иногда будем препираться по поводу того, как менялся состав «Блэк Саббат», но… — Она не стала снова заводить разговор об ужасной истории семьи Давенпорт.
— Да что ты, Айона, разве не это мы называем жизнью? — Ангус почувствовал, что ситуация теперь носит совершенно не романтический характер и их беседа приобретает характер философской дискуссии. Он встал с коленей и сел на скамейке напротив нее, широко расставив ноги. — Никто не может знать наверняка, что произойдет в будущем, — даже я, при всем моем стремлении к надежным вариантам. И я хочу попробовать, что у нас получится.
— Да, — Айона опустила глаза и глядела себе на руки.