Взрыв направленного действия
Шрифт:
– Да! Ты все испортил! Если бы не ты, если бы… – захлебнулся слюной Матросов.
– Так убей! Убей! Вот он я! Чего тебе ждать? А? Может, это твой последний шанс? Давай!
– Не-е-е-ет! – проскрежетал зубами Матросов. – Нет, ты меня не купишь! У меня заложница, понял? Если в течение получаса ты мне не предоставишь вертолет, я ее убью! Все, время пошло!
– Да где ж я тебе возьму вертолет? Давай машину, а? «Опель-Фронтера» – пальчики оближешь. Отпустишь девчонку и катись куда хочешь.
– Нет! Я сказал – вертолет! В Авдеевке,
– Да я б тебе и самолет пригнал. Но – погода, погода нелетная, Матросов. Посуди сам – как же он взлетит?
– По приборам, по приборам пусть взлетает!
– Да взлететь-то можно и по приборам, а садиться как? Посмотри за окно, облака над самой землей и ночь на дворе…
– Не посмотрю, не посмотрю, понял?! Я сказал – через полчаса на пустыре должна опуститься «вертушка»! Все! Время пошло!
– Ладно, ладно, «вертушка» так «вертушка». Успокойся. Только зачем ждать? Садись в «Опель» и дуй в Авдеевку, а, майор? Девчушку отпустишь на аэродроме… – Говоря все это, Виктор незаметно сдвигался в сторону.
Их разделяло всего шесть метров – дистанция, с которой даже без снайпера можно было попасть в запястье. Весь фокус заключался в том, чтобы занять соответствующую позицию.
Кроме того, в пистолете Логинова остался последний патрон, хотя принципиального значения это не имело. Права на промах у Виктора не было по-любому. В руках у Матросова оставалась ни в чем не повинная девчушка, почти ровесница Аси, и даже один-единственный промах означал для нее верную смерть.
– Нет, нет! – крикнул Матросов и вдруг заметил, что Виктор за время разговора на метр сдвинулся в сторону. – Назад! Назад! Стреляю!
– Ладно, ладно, – примирительно проговорил Логинов, поспешно отступая к двери. – Сейчас свяжемся с вертолетчиками. Только они, наверное, пьяные все…
– Не знаю! Это твои проблемы!
– Мои, мои, – кивнул Виктор. – Успокойся…
Он не подавал виду, но ситуация серьезно осложнилась. Заметив движение Логинова, Матросов запаниковал, отступил назад к перегородке и чисто интуитивно спрятал руку с пистолетом за голову малышки, уткнув дуло в ее затылок.
Ни о какой стрельбе теперь не могло быть и речи. Жизнь девочки висела на волоске и всецело зависела от Логинова. От его выдержки, хладнокровия и умения…
Глава 40
Уже с минуту с улицы доносился вой сирен. Чуть позже по потолку, пробившись над оконными шторами, пробежали ядовитые вспышки мигалок.
– Успокойся, майор, – повторил Виктор, услышав на лестнице топот тяжелых ботинок. – Будет тебе «вертушка».
– Я спокоен! Не надо меня успокаивать, понял?! Я спокоен, спокоен!!!
– Я вижу, – сказал Виктор. – Извини, я сам немного нервничаю. – Ботинки топали уже по коридору. Матросов заметно напрягся, и Виктор крикнул: – Не приближайтесь! У нас тут заложник! Пусть подойдет кто-то один с рацией!
Шаги
– Где рация? – заорал он.
– Рация тут, – донеслось сзади.
Матросов не отводил взгляда от двери, и Виктор громко сказал не столько для того, кто подошел с рацией, сколько для других «альфовцев»:
– Ближе не подходить! Ясно? Я спрашиваю – всем ясно?
– Так точно.
– Хорошо. Кто-нибудь немедленно свяжись с управлением. Мне нужен Кабанов.
Пока выходили на связь и искали Кабанова, Виктор в целях психологической разгрузки перекинулся парой ничего не значащих фраз с Матросовым и наконец как следует рассмотрел перегородку, разделявшую комнату на две части. Вернее – не саму перегородку, а то, что на ней было нарисовано.
Судя по всему, у того, кто намалевал этот натюрморт, было плоховато с головой. Верхняя часть пейзажа изображала как бы Елеонскую гору, а пара неопределенных сооружений справа – Иерусалим. На вершине горы стоял карикатурный Иисус с Евангелием в левой руке, а ниже полукругом – двенадцать апостолов.
Виктор сначала не поверил своим глазам, но, разобрав надпись на древнегреческом, убедился, что он не ошибся. Отступив к перегородке, Матросов практически слился с силуэтом Иуды Искариота, заняв его место в шеренге апостолов.
Внизу под Елеонской горой в разрезе был изображен ад. Над самым полом там клокотала магма и торчали рога чертей. Между двумя этими географическими пунктами была нарисована дверь – очень узкая – в точном соответствии с наставлениями Библии – и снабженная соответствующей надписью на древнегреческом. Что-то вроде того, что узки врата рая, но нужно пытаться в них протиснуться.
Пользуясь тем, что Матросов немного расслабился, Виктор смог более детально рассмотреть и наружную стену комнаты. Он лихорадочно искал варианты обезвреживания майора, но вынужден был констатировать, что окна плотно зашторены и использовать снайпера не удастся.
– Есть! – проговорил сзади «альфовец». – Кабанов на связи!
– Передай ему, пусть срочно свяжется с аэродромом вертолетного училища в Авдеевке и узнает, когда реально они могут подготовить и поднять вертолет!
«Альфовец» начал передавать слова Логинова, но Кабанов тут же его перебил. Виктор и сам слышал надтреснутый голос, а «альфовец» его еще и дублировал:
– Он говорит, что председатель спецкомиссии Марченко с борта самолета уже третий раз требует, чтобы вы немедленно доложили обстановку и получили инструкции. Если вы не выйдете на связь с его бортом в течение ближайших двадцати минут, Марченко обещает лишить вас звания и уволить из органов… Кроме того, вы должны немедленно связаться с Москвой.
– Скажи Кабанову, пусть пошлет их всех к черту!.. – бросил через плечо Виктор, не отводя взгляда от Матросова, который внимательно прислушивался к происходящему.