Взрыв
Шрифт:
– Так, значит, взрыв все же произошел?
– почти обрадовался я.
– Да, на высоте пяти километров над землей. Я подсчитал эту высоту, исходя из размеров площади мертвого леса, оставшегося на корню. Простая геометрическая задача.
– Никакого взрыва, кроме атомного, не могло произойти, если метеорит не коснулся земли. Теперь я готов защищать вашу гипотезу даже против вас самого!
– с жаром воскликнул я.
– Это интересно, - сказал физик.
– Научная дуэль? Защищайтесь!
И вот
– Отчего же мог произойти мгновенный взрыв метеорита?
– спросил физик, затягиваясь махрой.
– Надо полагать, что он был из изотопа урана с атомным весом 235, способного к так называемой "цепной реакции".
– Правильно. Или изотоп урана, или плутоний. Теперь опишите картину цепной реакции, и вы сразу увидите слабость защищаемой вами гипотезы.
– Охотно вам отвечу. Если атомы изотопа урана бомбардировать нейтронами, электрически не заряженными элементарными частицами вещества, то при попадании нейтрона ядро будет делиться на две части, высвобождая огромную энергию и выбрасывая, кроме того, три нейтрона, которые разбивают соседние атомы, в свою очередь выбрасывающие по три нейтрона. Вот вам картина непрерывной цепной реакции, которая не прекратится, пока все атомы урана не распадутся.
– Совершенно правильно. Но ответьте, что требуется для начала атомной реакции?
– Разбить первый атом, попасть нейтроном в первое ядро.
– Вот именно. Но здесь-то и кроется ловушка. Вы знаете, как далеко друг от друга расположены атомы? Расстояния между ними подобны расстояниям между планетами, если приравнять величину планет и атомных ядер. Попробуйте попасть несущейся кометой, какой можно себе представить нейтрон, в одну из планет - в ядро. Физики подсчитали, через какую толщу урана надо пропустить нейтрон, чтобы по теории вероятности он попал в атомное ядро. У некоторых получилось, что для начала цепной реакции так называемая критическая масса урана должна быть не менее восьмидесяти тонн.
– Неправда! Вы прибегаете к нечестным приемам. Так думали прежде. Для начала атомной реакции достаточно, чтобы урана было только один килограмм.
– Согласен, - улыбнулся физик.
– Вы бьете меня моим же оружием, но вы не разгадали еще моего коварства. Да, действительно, в полукилограмме урана цепная реакция под влиянием потока нейтронов начаться не может, в килограмме урана она начнется обязательно. Что же из этого следует? Как будто ужо ясно, что падавший метеорит должен был иметь изотопа урана 235 не менее килограмма.
– Совершенно верно.
– Но, с другой стороны, нужны летящие нейтроны. Скажите мне, отчего же началась реакция? Откуда взялись потоки нейтронов?
– А космические лучи? В них ведь встречаются летящие нейтроны?
–
– Но ведь такой поток нейтронов существовал и за пределами атмосферы. Почему же метеорит не взорвался там?
– Решающую роль здесь должна играть скорость нейтронов. Ведь при большой скорости нейтроны могут не причинить ядру вреда, подобно пуле, пробивающей доску, но не роняющей ее.
– Замечательно верно, - ударил физик кулаком по столу.
– Для начала цепной реакции летящие нейтроны надо притормозить.
– Если на изменение скорости нейтронов повлияла высокая температура, нагревание метеорита при прохождении им атмосферы...
– Попались!
– закричал физик, вскакивая.
– Вы разбиты, дорогой оппонент! Нам уже приходится делать допущения. "Если"! Никаких "если"! Я не знаю, как сделали американцы свою атомную бомбу, но мы с вами сейчас невольно разобрали весь ее "механизм". Да, самое трудное, что американцам пришлось сделать, - это затормозить нейтроны. И в этом они вряд ли обошлись без тяжелой воды.
– Верно, американцы действительно применили тяжелую воду. Как, однако, вы были хорошо осведомлены, находясь в тайге!
– Я был осведомлен не в тайге, а до тайги. Я ведь теоретик. Теоретики должны видеть решение задачи за много лет вперед, за много лет до того, как она будет решена практиками, эмпириками. Так вот, в нашем с вами метеорите трудно себе представить наличие тормозящих элементов, включающихся в нужный момент. Ведь в американской атомной бомбе они были сделаны искусственно.
– Так что же вы искали в тунгусской тайге, если до отъезда туда знали, что атомного взрыва произойти не могло?
– вскочил я, готовый броситься на физика, с такой убийственной холодностью опровергавшего самого себя.
– Я искал то, что могло быть там до катастрофы. Для этого я с миноискателем в руках исходил немало километров, в кровь искусанный проклятым гнусом.
– С миноискателем?
Я уставился на физика и несколько мгновений молчал соображая.
– Что же, найденное там изменило ваши взгляды?
– почти закричал я. Неужели вы подозреваете, что взрыв был подготовлен искусственно, что мы имели дело с атомной бомбой?
– Нет, - спокойно возразил физик.
– Этот атомный взрыв не был вызван бомбой.
– Я сдаюсь. Я больше не могу. Значит, все не верно... Вы ничего не нашли?
– Да, в течение полутора месяцев пребывания в районе бурелома я не нашел ни метеоритного кратера, ни осколков метеорита или его следов, ни каких-либо металлических предметов, которые могли быть там до взрыва. Это и не мудрено. Взрывом даже деревья вдавливало в торф на четыре метра. Но...
– Что "но"? Не мучайте... Рассказывайте, что же вы нашли?