Взрывоопасные сестрички
Шрифт:
– В экстазе. Особенно я рада тому, что он так быстро поладил с Барри.
– Ты и впрямь полагаешь, что это мудро? Норман и так видел множество твоих мужчин.
– Я не шлюха, Дебора! – насупилась Шэрон. – «Мои мужчины», как ты изволила выразиться, это не клиенты, а мужья.
– Именно. Меньше всего Норману нужна очередная эмоциональная привязанность к мужчине, который в конечном счете неизбежно уйдет.
– Уйдет? С чего ты взяла, что Барри уйдет? Мы с ним становимся с каждым днем все ближе. Посмотри, как он заботится
– А кто его клиенты? – спросила я. – Кроме тебя, естественно.
– Он не имеет права обсуждать это со мной. Отношения между клиентом и адвокатом – тайна.
– Значит, ты не знаешь, чьи еще интересы он представляет?
– Не знаю. Но мне известно, что Барри весьма компетентен, поскольку живет как король. И кстати, обращается со мной как с королевой. Ты можешь сказать такое о плотнике, с которым встречаешься?
– Он вовсе не плотник, – возразила я, сожалея, что мама рассказала ей о Рэе. – И у нас с ним не роман. Мы просто друзья.
– Не важно. Я имею в виду, что Барри не только богатый человек, но и щедрый. Я думаю, он Тот Самый.
– Четвертый, ты хочешь сказать.
– Очень смешно, Дебора.
– Шэрон, – вздохнула я. – Брось ты это дело. Барри – слизняк.
– Тебе бы такого слизняка!
– Мне и так неплохо, спасибо.
– С плотником. Как вы развлекаетесь? Смотрите «Добрый старый дом»?
В этот момент вошла мама.
– Готова поклясться, что вы только что грызлись. А ведь вы обещали больше не делать этого – из любви ко мне и ради моего здоровья – значит, я ошиблась. Не так ли, девочки?
Мы с Шэрон улыбнулись и ответили:
– Да, мама.
В среду днем Норман на «Дельте 88» приехал ко мне в гости. Я накормила его ленчем, провела по Убежищу, купила ему фирменную футболку и познакомила с Фредом Зимски, и тот привлек Нормана к себе, сказав:
– Твоя бабушка – это что-то, парень!
Позже, когда мы с Норманом гуляли по пляжу, ища ракушки, он вдруг спросил, не могу ли я сделать ему одолжение.
– Конечно. Говори.
– Присмотри за мамой, ладно?
– Почему? Она вот-вот свалится с небес на своей метле?
– Да нет, дело не в этом. Позаботься о ней вместо меня, хорошо? Тетя Дебора, я знаю, вы с ней не всегда ладите и она бывает занозой в заднице, это уж точно, но она моя мама, и я люблю ее. А поскольку я завтра возвращаюсь в училище, то не смогу…
– Норман, – оборвала я его, поняв, что он не шутит, – притормози. Расскажи-ка мне, что тебя тревожит.
Он пожал плечами.
– Норман!
– Ладно. Это тот малый, с которым она встречается.
– Барри Шиллер?
Он кивнул:
– Мой отец был мерзавцем, и мне придется с этим жить. Но мне совсем не хочется, придя домой, обнаружить там очередного мерзавца.
– С чего ты взял, что Барри мерзавец?
– Я
– Для этого должна быть причина, Норман. Говори конкретно.
– Он все время висит на телефоне, болтая о всякой ерунде. А когда обращает внимание на маму, то лишь для того, чтобы расспросить об убийстве, в котором вы с ней оказались замешаны, на тот случай, если ему придется ее защищать: не припомнила ли она чего-нибудь нового о той ночи, когда убили доктора, и все такое. Он… слишком уж корчит из себя адвоката.
– Твоя мать сказала, что он очень увлечен своим делом и это разрушило его брак. Но это лишь означает, что Барри самовлюбленный и односторонний человек, а вовсе не мерзавец.
– Ладно. А как тебе вот это: он сделал пластическую операцию!
Я рассмеялась.
– Пластическая операция – не преступление, Норман! Ты поймешь это, дожив до моих лет.
– Возможно, но никто из мужчин в училище ни за что не стал бы ее делать.
– Да, вряд ли.
– Ну а этот клоун отсосал себе жир с рожи и сделал… погоди, как это… химическую подтяжку, вот!
– Химический пилинг?
– Точно! Ах да! А еще он красит волосы! Как баба.
– У него вроде бы каштановые волосы. А какого цвета они были раньше?
– Седые. Как у бабули.
– Откуда ты все это знаешь, Норман? Люди, как правило, не слишком распространяются о таких вещах.
– От мамы. Увидев Барри на какой-то свадьбе несколько лет назад, она подумала, что он гораздо старше. Наверное, она упомянула ему об этом, потому что он назвал ей имя своего хирурга. А волосы он красит сам. По греческому рецепту.
– При его работе внешность имеет большое значение.
– Ну, так ему придется на некоторое время забыть о ней. У него не рожа, а черт знает что.
– Почему? Он сделал очередной химический пилинг?
– Нет, подрался с бугенвиллеей в своем саду. Во всяком случае, он так заявил. А спроси меня, тетя Дебора, так в него вцепилась когтями разъяренная женщина. – Норман покачал головой. – Этот малый заработал кучу очков, сперва изображая, что заинтересован мамой, а потом являясь в таком виде, будто с кошкой подрался.
– С кошкой подрался…
– Ага.
– Потому что у Барри все лицо расцарапано?
– Ага.
– И он говорит, что поцарапался о колючки бугенвиллеи?
– Ага. Сомнительно как-то, верно?
– Сомнительно.
Сердце у меня колотилось с такой силой, что я боялась потерять сознание. Но сознания не потеряла. Выдержала. Пришлось. Мне не хотелось пугать моего бедного славного племянника. Ему и так досталось за его короткую жизнь. И вот теперь, похоже, Норман столкнется с очередной серьезной проблемой. Очень серьезной. Потому что до меня наконец дошло, что его мамаша в лице Барри Шиллера подцепила вовсе не очередное ничтожество. На сей раз она нарвалась на хладнокровного убийцу.