Взвод лейтенанта Кольчугина

Максимов Рустам Иванович

— Хмм… Похоже, они идут тем же курсом, что и мы, — прикинув, ответил первый пилот. — Тарас, мне почему-то кажется, что Георг Монтенегро мыслит в одном и том же направлении, что и наш комбат. Эти ребята летят на север, как и мы…

— "Три-ноль-аква", ответь "два-ноль-аэро", — внезапно прозвучало в эфире. — "Три-ноль-терра", ответь…

— Что происходит, парни? — в кабину пилотов ворвался лейтенант Кольчугин. — Откуда здесь взялся Второй разведбат?

— С неба, вестимо, товарищ лейтенант, — усмехнулся мастер-сержант Григорьев. — Комбаты-то наши, чай, одну Академию

заканчивали, вот и мыслят аналогично…

— "Три-ноль-аква" слушает, — раздался в эфире голос капитана Славнова. — Лонгворт, это ты, что ли?

— Он самый, Юрий, собственной персоной, — собеседник, похоже, усмехнулся. — Коллеги, предлагаю дальше лететь борт о борт. Ведь вы тоже держите курс на север, не так ли?

— У, Хитрая Лиса Лонгворт нас выследил. Никуда от тебя не скрыться, — смеясь, вступил в разговор капитан Кольцов. — Если решил лететь вместе с нами, Джим, то меняй курс, и подруливай с правого борта.

— Хорошо, Даниил. Меняю курс, ждите, парни, — ответил капитан Джим Лонгворт, командир роты "аэро" Второго батальона мобильной пехоты. За свою хитрость и смекалку прозванный "хитрой лисой", и, нисколько не стеснявшийся своего прозвища. Маленькие зелёные силуэты на экране слегка изменили курс, незаметно для глаза сближаясь с конвертопланами боевой группы "ак-тер".

— Макс, они идут на расстоянии в двести пятьдесят километров, и мы их увидим только под утро, — быстренько прикинул второй пилот.

— Погоди, Тарас. Мне интересно посмотреть, откуда они взлетели. Вряд ли они существенно меняли курс, шли по-прямой, — выводя на экран карту северо-западного побережья Биртарии, ответил мастер-сержант Григорьев. — Ага, глянь – город на побережье, северо-западнее столицы. Похоже, подполковник Монтенегро взял под контроль прибрежные города Биртарии, и марабарцев ожидают очень тяжёлые времена.

— Да хрен с ними, с марабарцами. Дались они тебе, Макс, — скривился, словно от кислого мастер-сержант Корнеев. — Они – товарищ лейтенант не даст соврать – мерзкие идиоты, моральные уроды, и полные дегенераты.

— Тарас, а чего ещё можно ожидать от потомков каннибалов? — усмехнулся Владислав. — Как вы считаете: зачем марабарцам столько пленных? Объяснить?

— (Цензура!). Извините, товарищ лейтенант, — не выдержал первый пилот. — Если бы не приказ и задание, я бы точно повернул назад, и с превеликим удовольствием расстрелял бы все боеприпасы над ихней столицей. Не люблю людоедов!

— Ладно, успеем ещё надавать им по соплям, так, чтобы надолго нас запомнили, — вздохнул Кольчугин. — Надеюсь, что на Венере не так уж много стран и народов, подобных марабарцам.

— Вы оптимист, товарищ лейтенант, — сделал вывод Максим Корнеев. — Так, первая дозаправка у нас ровно через два часа, поэтому я часика полтора подремлю. Тарас, бери управление на себя.

— Я тоже пойду, поговорю с бойцами, — поднялся на ноги командир взвода. — Держите меня в курсе. Если, вдруг, что – сразу зовите.

Дальнейшие восемь часов полёта пролетели незаметно. По приказу командиров рот разведчики отсыпались за все прошедшие дни. Дозаправка в воздухе прошла успешно, без происшествий,

несмотря на ночь за бортом. Впрочем, пилоты слегка нервничали, опасаясь за состояние двигателей. По-хорошему, моторы следовало бы хорошенько подготовить к продолжительному полёту, но, увы, на это банально не хватило времени.

После восхода солнца справа обнаружились три маленькие точки, летевшие параллельным курсом. Это оказалась тройка конвертопланов из Второго батальона, не рискнувшая сближаться ночью на расстояние прямой визуальной видимости. Летательные аппараты подошли ближе, и вскоре пилоты Северного и Южного соединений приветливо помахали друг другу руками. Вблизи стали хорошо заметны повреждения от пуль и осколков на внешней обшивке машин Второго батальона. Хотя, "колибри" боевой группы "ак-тер" выглядели не лучше, особенно после недавнего близкого знакомства с марабарскими миномётчиками.

Вскоре отряд пересёк береговую черту, и полетел над горами песчаными пустынями большого и малонаселённого острова. Штабные умники обозначили данную сушу как Арапия, как всегда, даже не поинтересовавшись у аборигенов его местным названием. Впрочем, десантникам было глубоко наплевать и на любое из двух названий сего острова. Внизу тянулось бесконечное море песка, просматривались барханы, а иногда мелькали глубокие ущелья – следы давно пересохших рек. Унылый, однообразный пейзаж, покрывавший почти две трети острова. Лишь в северо-западной части Арапии имелись средней высоты горы, а вдоль юго-восточного побережья тянулась гряда мелких сопок. Основная масса жителей – типичные кочевники – предпочитала селиться в горных районах, и лишь некоторые племена проживали в пустыне. Достаточно плотно заселялось и побережье, жители которого, в основном, занимались торговлей и рыболовством. Хорошие моряки, они на своих парусниках вдоль и поперёк исходили Средиземное и Коралловое моря, плавали далеко на юг и на север, к берегам материков Асайи и Аурики. Аборигены были частыми гостями в Биртарии, и не только в портовых городах на её северном побережье.

Часам к трём дня конвертопланы наконец-то пересекли поперёк всю Арапию, пронеслись над рыбацкой деревушкой, и вновь полетели над морем. То тут, то там впереди на горизонте вырастали разнокалиберные клочки суши, быстро исчезая за кормой машин. Мелководное море, которому вездесущие штабисты пока не дали никакого названия, изобиловало великим множеством атоллов. Самых разнообразных, на любой вкус. Здесь, над обильно усеянной островами водной гладью, объединённый отряд совершил вторую дозаправку в воздухе.

Спустя полчаса после приёма топлива "колибри" словно пересекли невидимую черту, продолжив свой путь над бурными водами широченного пролива. Этот пролив, если честно, с полным основанием можно было бы назвать морем, т. к. его размеры превосходили некоторые другие моря планеты. Тянувшийся с севера на юг более чем на тысячи на три километров, пролив разделял два венерианских материка – Аропу и Асайю. Берега этих двух континентов разделяло от трёхсот до восьмисот километров водного пространства, часто штормящего, и весьма непредсказуемого.