Взвод, приготовиться к атаке!.. Лейтенанты Великой Отечественной. 1941-1945

Михеенков Сергей Егорович

Машина комбата Иванова с радиостанцией шла первой, следом за танками. За нею – наша рота. Танки шли на предельной скорости. Так, колонной, мы двинулись форсированным маршем в сторону города Чорна. Примерно через два часа мы были возле города.

Немцы покинули окопы на окраине города. В город мы не входили. По рации пришел новый приказ: двигаться на город Капувар. До Капувара предстояло пройти около 30 километров.

Комбат выдал нам новые топографические карты и сказал:

– Вот и хорошо. Подойдем к городу как раз к ночи. С ходу и атакуем. Разведка – вперед.

Понравилось нашему комбату атаковать

немцев ночами. У нас все получалось. А главное, потери были минимальными. Здесь мы немца уже добивали. Держать сплошную линию обороны силенок у него уже не хватало.

К Капувару подошли, когда уже стемнело. Разведка доложила, что город занят пехотной частью и что танков и артиллерии нет.

Стрелковые роты покинули машины, ждали приказа. Нашей первой роте приказано было обойти город с северо-запада и занять северо-западную окраину. Нас прикрывал один Т-34. Ротная цепь подходила к крайним домам, когда оттуда заработал пулемет. Рота залегла и перекатами начала передвигаться вперед. Немцы усилили огонь. Теперь стрельба велась и из автоматов, и из винтовок. Вспышки виднелись и из окон домов, и понизу. Значит, окопались. Танк, шедший за нами, произвел выстрел. Взрыв выпущенного танкового снаряда накрыл пулеметную вспышку. После того как замолчал пулемет, прекратили огонь и стрелки. Это было боевое охранение. Оно поспешно отошло к центру города.

Второй взвод вышел на пулеметный окоп. Взрывом 85-мм танкового снаряда разворотило угол окопа. Пулеметчики лежали рядом, иссеченные осколками.

К рассвету рота заняла северо-западную окраину города. Тем временем танки и вторая рота прошли через город и остановились в 2 километрах к западу от Капувара. Там же занял огневые дивизион 122-мм гаубиц. Третья рота заняла оборону на юго-западной окраине.

Вскоре к нам в роты протянули телефонную связь.

29 марта капитан Иванов позвонил мне по телефону и приказал срочно прибыть к нему в штаб и взять с собой отделение автоматчиков, людей отобрать наиболее надежных.

В штабе батальона собрались командиры рот, в том числе пулеметной и минометной, другие офицеры. Состоялось короткое совещание. Обсудили итоги последних боев. Комбат отдал необходимые распоряжения: пока возникла пауза, личному составу рот привести себя в порядок, почистить оружие, пополнить комплекты боеприпасов, ротным со взводами поддерживать постоянную связь. Затем комбат сообщил, что на окраине города, в монастыре, разведчики обнаружили немецкий госпиталь, эвакуировать его не успели. Кивнул мне:

– Лейтенант Ткаченко, берите своих автоматчиков и поедемте проверим, что там за богадельня.

Прибыли в монастырь. Нас встретил настоятель.

Помещение, в котором находились раненые немецкие солдаты и офицеры, просторное, но потолки низкие, сводчатые. В стенах небольшие зарешеченные окна. Потолки подпирает колоннада, которая одновременно разделяет помещение на две равные части. В каждой половине два ряда госпитальных коек, окрашенных в белый цвет. У изголовья стоят тумбочки. Проход вдоль каждого ряда коек свободен.

Увидев русских солдат с автоматами на изготовку и группу советских офицеров, раненые стали натягивать на себя серые солдатские одеяла, укрывать свои головы. Обвешанный гранатами, вооруженный автоматом ППШ, я с двумя автоматчиками обошел все ряды. Некоторые при моем подходе закрывали

глаза. Я видел их бледные лица. Они побледнели не только от ран и плохого самочувствия. Боялись за свою жизнь. Вспоминали, что натворили у нас на родине, и теперь думали: будет им за это кара или нет.

Следом шел командир батальона капитан Иванов в сопровождении настоятеля монастыря и батальонного связиста, который хорошо владел немецким языком. Комбат через переводчика задавал вопросы. Аббат отвечал. Вслед за ними шли командиры рот. Некоторые, я заметил, передвинули кобуры свои пистолетов вперед и на всякий случай расстегнули ремешки.

Когда комбат и офицеры разговаривали с аббатом, я несколько раз слышал слово «Ватикан». Его чаще всего произносил настоятель монастыря. Произносил таким тоном, словно слово это имело некую магическую силу и должно было подействовать и на нас. Оказывается, немецкий госпиталь находился на попечении и под покровительством Ватикана и папы римского.

В госпитале находилось 237 раненых.

Мы осмотрели основную палату. В другие помещения даже не заглядывали. Ротным нужно было срочно возвращаться в расположение своих подразделений. В любой момент обстановка могла измениться. Перед уходом комбат спросил:

– Как госпиталь обеспечивается продовольствием и медикаментами?

– Продовольствия осталось на три дня, а медикаментов на семь суток, – четко, почти по-военному, ответил настоятель.

Через переводчика капитан Иванов предупредил аббата, что с этого часа он отвечает головой за количество раненых. А мне приказал выставить охрану госпиталя: две пары автоматчиков на наружной стороне и две пары на внутренней. Смене приказано располагаться при штабе батальона.

Я выставил охрану и предупредил часовых: следить за окнами, дверями, стенами, переходами, чтобы не было попытки к бегству; при попытке к бегству или нападении на охрану стрелять без предупреждения. Ночью охрану немецкого госпиталя комбат распорядился усилить за счет третьей роты.

В штабе батальона комбат показал венгерского полковника, задержанного с двумя чемоданами, набитыми чертежами. На чертежах были ракеты. В нашем присутствии капитан Иванов радировал обо всем этом в штаб полка и дивизии.

Ночью в Капувар из второго эшелона прибыл стрелковый батальон и группа военных врачей. Батальон взял все важные объекты города под охрану, в том числе и госпиталь.

Немецких врачей в госпитале мы не видели.

30 марта 1945 года наша группа разделилась: танки и артиллерия остались на месте, а батальон получил задачу наступать на город Шопрон. Видимо, находка чертежей и обнаружение госпиталя без врачей насторожили штабы, и приказано было усиление оставить на месте.

Утром в штабе батальона началась выдача боеприпасов. У нас в роте имелось по одному боекомплекту. Но от запаса патронов и гранат отказываться нельзя. Все придерживались такого правила: дают – бери, не возьмешь, потом жалеть будешь.

Старшина роты Серебряков выдал нам два ящика патронов. Один – для автоматчиков, другой – для стрелков и пулеметчиков. Поручил их двум солдатам, как неприкосновенный запас. Сказал, чтобы в бою несли их, двигаясь позади боевых порядков. Перед самым выходом в штабе батальона получили еще один ящик винтовочных патронов. Пришлось выделять еще двух солдат для его переноски.