Взятка по-черному
Шрифт:
— Очень заманчиво.
— Вот и мне будет спокойнее. Ты ж — генерал и наверняка при пистолете? Так чего бояться?
Она поднялась. Поднялся и он. Она приблизилась к нему, и он нерешительно положил вздрагивающие ладони на ее плечи, скользнул по спине, к лопаткам, чуть прижал. И тут она прильнула к нему и заплакала. Негромко, словно стесняясь своей слабости. «Надоело быть сильной, устала», — подумал Грязнов.
Брусницын слушал доклад. Его сотрудник, которому было приказано глаз не спускать с Елены Казначеевой ни днем ни ночью — в последнем случае не в прямом, а естественно, в переносном смысле, — подсоединил свою
Десять часов утра. Выходила в магазин. Щелк, щелк — подъезд ее дома на Ленинском проспекте. Вход в магазин. Щелк — разговаривала с продавщицей бакалейного отдела. Вышла с тяжелой сумкой — щелк. Вернулась домой — щелк.
Дальше не выходила из дому весь день. По городскому телефону ни с кем не общалась.
— Вы на него поставили «жучка»? — недовольным тоном спросил Брусницын.
— Так точно, — по-военному ответил наблюдатель.
После получения известия о том, что этот сучий потрох, Гусь, передал на волю заявление в Генеральную прокуратуру, у Игоря Петровича резко испортилось настроение. Неизвестно же, что он там написал! А лопух Багор ничего толком сделать не сумел, нет, все-таки придется с ним расстаться окончательно. Не тянет… Даже такую элементарную вещь, как вывести из игры на приличный срок этого Турецкого, и то не смог выполнить. Уже доложил доверенный человек из их конторы, что помощник генерального отделался шишкой и завтра выйдет на службу. Ну козел Вован, ничего нельзя поручить! А ведь в Чечне большим был специалистом, ничего объяснять не надо было. Притомился, что ли, перегорел? Да, меняются люди, и не в лучшую сторону…
Тяжко вздохнул Брусницын, краем уха слушая объяснения своего сотрудника, оправдывавшегося тем, что внутри квартиры установить прослушку еще не успели. Указание поступило только вчера, а сегодня мадам, сказано же, весь день просидела дома.
— Ну а когда в магазин выходила, о чем думал? — брезгливо спросил Брусницын.
— Так… не сориентировался, Игорь Петрович, — попытался оправдаться сотрудник. — Один же был. И уверенности твердой не имел.
— Ни хрена ты вообще не имел… работнички… мать вашу… Чтоб при первой же возможности! А где Багор?
— Ему не велено светиться, вы же сами…
— Что я сам — я знаю без тебя. А вот вы, ребятки, чего ж так облажались-то? Я спрашиваю: почему не вы, а посторонний человек нашел ту папку? Ну, правда, не совсем посторонний. Но ведь и вы, и он твердо знали, что надо искать. А он просто достал, посмотрел и… уехал. А вы? Чего вы привезли? Свежую прессу? А где то заявление, которое мне нужно? Я бы сказал сейчас, да вы, раздолбаи, все равно не поймете… И Багор уже не просто засветился, а на него впору уголовное дело открывать, ты понял? Значит, так. Убирай его немедленно отсюда к едреной матери! — заорал вдруг Брусницын.
— Куда… Игорь Петрович? — Сотрудник растерялся.
— А куда хочешь! Мне наплевать. Но чтоб, когда мне потребуется, близко находился. Под рукой… Чего ты мне показываешь? — Брусницын уставился на экран монитора, где, сменяя один другого, возникали снимки с какими-то людьми. — Зачем это мне? Делать больше нечего?! Чем ты там занимался весь день?! — снова загремел он.
— Вы же сами приказали: всех, кто входит… чтобы…
— Так ты что, всех жильцов дома фотографировал?! — Брусницын в изумлении от такого идиотизма развел руками, но тут же резко ударил сотрудника по руке, когда тот потянулся, чтобы отключить камеру. — Стой!..
— Это? — Сотрудник удивленно смотрел на пожилого дядьку в кепочке, который входил в подъезд и, перед тем как закрыть за собой дверь, оглянулся — так его и запечатлела камера. — Не могу знать, Игорь Петрович, — сокрушенно ответил сотрудник. — Но постараюсь узнать сегодня же. Покажу снимок в ЖЭКе, соседям по дому. Наверное, жилец. Он пришел… вот, в восемнадцать тридцать, а ушел сегодня утром. Там дальше, наверное, есть.
— Ну-ка лицо еще крупнее… Отпечатай. И найди тот кадр, где он выходит, — тоже сделай.
Брусницын прикрыл лицо ладонями и откинулся на спинку кресла в ожидании, пока сотрудник возился с принтером. И на душе у него было неспокойно. Он мог в принципе и не смотреть на второй снимок, потому что лицо этого мужика в кепочке узнал сразу. Это был генерал Грязнов, с которым виделся в кабинете Фролова в тот день, когда приходилось замазывать грехи болвана Багра. И, кстати, Грязнов был единственным, кто не подал руки ему, Брусницыну, президенту фонда, к которому недавний министр внутренних дел первым тянулся с «дружеской ладонью»! А этот? Обозлился тогда Игорь Петрович, но виду не показал, всему свое время. И вот он тут, генерал Грязнов, но в каком виде! Пенсионер, блин! А осторожный — оглянулся-таки… К кому ж он мог приехать сюда? Живет-то, как установлено, чуть ли не в Свиблове. Почему же тогда здесь, на Ленинском, ночевал? И именно в том доме, который больше всего интересует бывшего полковника?
И тут Бруса озарила догадка!.. Нет, не может быть, да и куда ему — грузный, старый, плешь на всю башку… А если все-таки?..
В голове Брусницына как-то сама собой начала неожиданно выстраиваться цепочка фактов. Турецкий и Грязнов — с одной стороны, Ленка и Гордеев — с другой. Но Турецкий с Грязновым забрали документы Гордеева, которые… да, просрали, иначе и не скажешь, замечательные сотруднички, будь они все… И что характерно, в папке Гордеева не оказалось нужного документа. То есть, другими словами, Турецкий мог оставить его Грязнову, подозревая для себя ловушку. Хитер, гад…
Брусницын помнил объяснение, которое было сделано его сотрудниками по свежим следам. Их, оказывается, ввел в заблуждение ответ из клиники о том, что все документы доставлены вместе с пострадавшим. А они даже и не поинтересовались, что хоть за документы. И стали сдуру планировать, как бы проникнуть в клинику и похитить эти самые документы. Вот уж истинно — идиоты… Хорошо, что позвонили посоветоваться, и он приказал им в клинику носа не совать. И как в воду глядел — документы-то в разбитом «форде» остались. Понятно, в общем, почему они сразу к обломкам не кинулись — боялись, что их мог кто-то увидеть и запомнить, аварию-то «громкую» устроили! Сперва подождать решили, а когда народ уже схлынет, самим свидетелями представиться. Но — опоздали. Да и бывший этот «важняк», Турецкий, больно зорким оказался. И прытким. И дружок его — тоже. Быстро сориентировались…
Багра, значит, убираем. А использовать его можно теперь только с одной целью и лишь один раз. Потому что ни для чего другого он уже не пригоден.
Второй снимок Грязнова — Брусницын теперь уже был абсолютно уверен, что это он, — ничего не добавил. Вышел из подъезда, посмотрел налево, направо и ушел в арку, на улицу. А там его наверняка ожидала служебная машина с «мигалкой», да откуда ж сотруднику-то догадаться выглянуть на улицу. Хорошая работенка — сиди себе и щелкай входящих-выходящих. И штуку баксов в месяц получай за такую службу!