W.C.K.D.
Шрифт:
— А девушки тут есть?
— Ты единственная в Глэйде, — без отлынивания от прямого ответа, проговорил блондин. Я остановилась и выразительно посмотрела на него.
Мда, намотали срокач, прямо под носом у неудовлетворённой подростковой детворы, которая при малейшем желании может меня скрутить и передать по кругу.
И что мне делать? Уже в который раз нахожусь в полном непонимании. А это начинает прилично раздражать.
— Ты это серьёзно?
— Похоже что я вру?
— Я тебя не знаю, более того, никого не знаю, следовательно, не могу доверять ни единому слову.
Ньют ответил
— Справедливо, Шнурок, но у тебя нет выбора: либо так, либо никак.
Дальнейшее продолжение разговора перестало интересовать, ибо моё рассеянное внимание привлекли исполинские стены, расставлены точно по периметру Глэйда. Стены были наглухо закрыты, и, как я поняла, запирали всех присутствующих тут на одной только поляне. То есть, других мест, кроме Глэйда-поляны больше нет?
— Это ещё что за хлам? — Я указала на 30-метровых великанов. Начинаю уже привыкать к подобным странностям здесь.
— Сегодня не скажу, потерпи, правила для всех одинаковы, Шнурок, — Ньют приобнял меня за плечи и увёл подальше от серых стен.
— Почему? Меня съедает страх, идущий на ряду с любопытством, что такого я могу узнать…
— Я сказал не сегодня, значит не сегодня, Салага. Я даже представлять не хочу, что ты сделаешь с собой, если узнаешь хоть толику всего, что здесь происходит, — Ньют нахмурился и посмотрел на стены, — впрочем, ты не одна. Почти все шанки тут не желают высовывать свои носы за пределы той правды, которую себе напридумывают. Гораздо безопаснее знать, что тебе не угрожает ничего хуже, чем злой Галли, поверь.
— Неужели все настолько плохо? — Я заглянула ему в глаза. Парень оторвал взгляд от стен и перевёл его на меня. В его шоколадах читалось недоумение и беспокойство, однако он лишь тряхнул головой и:
— «Плохо» - совсем неподходящее слово для полного описания творящегося вокруг сраного кланка, — совсем рядом со мной послышался грубый, мужской бас.
Повернувшись, я увидела высокого парня азиатской наружности, мне также пришлось поднапрячь шейные позвонки, чтобы увидеть его лицо. Юноша имел неестественные своей притягательностью чёрные, как смоль, глаза. Ветер играющий в его волосах, прелестно ворошил стоящие торчком чёрные короткие волосы. Возможно сыграло моё впечатлённое воображение, но от парня до меня доносился свежий запах ветра и зелени. Он не сильно превосходил Ньюта в физическом плане. Будучи так же в форме, азиат мог похвастаться внушительными мускулами, которые были видны благодаря белой футболке, сидящей на нём в обтяжку.
Футболка красиво оттеняла его накаченные, загорелые руки, которые держали поднос с едой: дымящаяся кружка чая и приятно пахнущий обед. Я, смекнув, что засмотрелась, занялась более важной проблемой.
Мой желудок сразу позаботился сообщить мне, что он голоден. Все мои попытки хоть немного разузнать об этом странном месте слегка поубавились, а потом и вовсе испарились, сметая всё простым голодом.
— Ньют, ты же не хочешь, чтобы смерть молодого Чайника повесили на тебя?
Я ужаснулась.
— Да, надо бы подкрепиться, пойдем, Шнурок.
«Камилла»
Моё имя.
Я вспомнила! И сразу по всему телу прошлась успокаивающая волна спокойствия за своё адекватное состояние, ибо теперь у
— Камилла, меня зовут Камилла. Наконец-то.
— Рад, что ты вспомнила своё имя. А теперь…
— Ух, твоя мама наверняка пролистала кучу фолиантов, чтобы отыскать настолько длиннющее имя для своей дочурки. Милла - это единственное на что способен мой язык, но я обещаю, что буду совершенствоваться, — пожелал вставить свои пять самоуверенных копеек азиатский парень. — А пока - Минхо, — и в качестве приветствия, сверкнул глазами цвета смолы.
— Минхо, иди почеши свой язык об тарелку, нам пора, — Ньют указал мне загорелой мускулистой рукой на здешнюю кухню. — Кстати, что там сегодня?
— Очередная собачья дрянь, которую даже Лай не согласился пробовать. Серьёзно, старик, эта собака умнее человека. Он даже не нюхал подсунутую под самый стебанутый нос эту вонючую гавно-тарелку, а просто отодвинул её лапой, мол: «Сами жрите свой кланк, скоты». Он умный, говорю тебе.
— Что такое «кланк»? — интересно, сколько времени мне понадобится, для того, чтобы вклиниться своим ничего не понимающим телом в общий галдёж.
— Дерьмо, — просто ответил азиат.
— Фу, — все мои вопросы о местном сленге были скоропостижно размазаны по стене и начисто стёрты с лица Земли.
Кстати, это же планета Земля? Судя по колориту местности, я здесь словно пришелец, или это они не от мира сего.
— Привыкай, детка, это тебе не курорт, — легко поддакнул мне Минхо.
Распрощавшись с азиатом, Ньют повёл меня прямо к низкой постройке, возле которой ошивалось почти всё немногочисленное население Глэйда. Передняя часть выглядела как обычный вход в хибарку, но внутри было уютно и по-домашнему хорошо. Холодильник, плита, полочки - здесь был полный комплект кухонного интерьера.
Прямо за Ньютом в помещение зашёл среднего роста парень, чёрнокожий и что самое удивительное - с повышенной растительностью. Глядя на его фартук, завязанный поверх тёмно-серых штанов, я сделала вывод, что это повар. А если думать, что это повар, то он имеет непосредственный контакт с едой и местным властям стоило бы взять во внимание сей факт.
Но я смотрю, что здесь никому не интересно, кто как выглядит, главное, чтобы смиренно выполнял свою работу.
Повара звали Фрайпан, и он мне понравился тем, что был снисходителен к моему временному торможению во время работы так как Ньют оставил меня ему на попечение, сразу после того, как мы с ним сытно пообедали.
— Ками, я зайду за тобой после обеда, хорошо? Не уходи никуда, пожалуйста, — блондин пожал руку Фраю, кинул на меня прощальный взгляд и ушёл восвояси.
Я хмыкнула.
«Ками» и «Милла», уж что-то знакомое. Попыталась ухватиться за несущуюся мысль о прошлой жизни, но дымка рассеялась, и сознание снова стало невинно и стерильно, как чистый лист.
Вскоре главный повар поведал мне, что Глэйд существует вот уже с год, человек тут всего лишь с двадцать душ, и каждый исполняет свою работу, пребывая на определённой должности. С завтрашнего дня, начнётся мой каторжный День Первый, где я должна буду, сбивая последнюю спесь с себя, доказывать всему окружающему миру то, что я на что-то гожусь и руки у меня растут не с известного места.