Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I
Шрифт:
«Грозовая птица» была уничтожена, а бросок через зловонное болото не улучшил настроение Аркадеза, хоть Гека'тан и нес оружейницу на руках, чтобы ускорить их продвижение.
— Мы станем беззащитными.
Гека'тан снова старательно изобразил полное спокойствие.
— Воин легиона никогда не бывает беззащитным, брат.
— Из похолодевших мертвых рук, запомни. Я — Ангел Смерти. Я и естьсмерть.
Появившиеся в галерее маршалы в тяжелых доспехах наставили на Ультрамарина роторные пушки.
Аркадез
— Поднять оружие на одного — значит поднять оружие на всех Легионес Астартес!
Крепкая хватка за запястье усилила его гнев, но остановила назревающее кровопролитие.
Гека'тан держал его крепко. В красных глазах горел огонь.
— Подумай. Любое совершенное здесь убийство не поможет нашему делу, а погубит его… И нас заодно. Воспользуйся мудростью, данной тебе вашим отцом.
Аркадез нехотя, но признал его правоту и уступил. Зло глядя на успокоившихся маршалов, снял с себя оружие. Он уже собрался пройти в зал, но двое маршалов преградили ему путь.
Аркадез свирепо уставился на них.
— Что еще?
— Ваши доспехи тоже, — пояснил старший маршал.
Ультрамарин покачал головой и, отстегивая латную перчатку, уныло взглянул на Гека'тана.
— Все веселее и веселее.
Персефия подошла ему помочь.
— Смотри, чтобы с ними все было в порядке, — вполголоса грозно приказал Аркадез. Оружейница кивнула, осторожно снимая наручи.
Старший маршал наблюдал за ними.
— Кто говорит за Империум?
— Я, — заявил Аркадез. Он снял нагрудник и стащил с себя поддоспешник. Стала видна причудливая бионика — наследие Улланора, где он погиб в битве с зеленокожими. Находясь в коме, он не видел последнюю войну Императора и величайшую из его побед. Вместо этого он очнулся в мире, утратившем всякий смысл.
Гека'тан улыбнулся, тоже начиная снимать доспех.
— Разве он не прирожденный переговорщик?
II
Они стояли перед клейв-ноблями в одолженной чужой одежде.
— При виде нас даже Сигиллит бы расхохотался, — заметил Аркадез по поводу их превращения в дипломатов.
Персефия присоединилась к ним не сразу: она куда-то исчезла, чтобы убедиться, что их снаряжение будет в сохранности.
Хотя при них остались ботинки и сетчатые рейтузы поддоспешника, для Ультрамарина было мучительно оказаться без доспеха. Когда оружейница вернулась, он отвел ее в сторонку.
— Надо, чтобы ты кое-что для меня сделала…
Остальные его слова заглушил скрежет огромных дверей палаты, закрывающихся за ними.
После оглушительного удара в сумраке появились пять хмурых людей. Снизу их подсвечивали несколько тусклых фонарей, отбрасывая на лица глубокие тени. Пятеро расселись на темном балконе. С галереи на петиционеров глазела целая толпа людей, чьи лица были скрыты в тени, — знать Бастиона пониже рангом, ее политики и вожди. Все они были
В темноте можно было лишь догадываться о том, как выглядит огромный зал. Гека'тан видел, что он прямоугольный и функциональный, с четкими углами. Здесь пахло камнем и сталью. Палата была куда большего размера, чем предполагало ее название, и являлась частью огромного лабиринта из множества уровней, коридоров и переходов, причем не самой значительной.
Саламандр перевел взгляд на других петиционеров.
— Даже не верится, что Хорус прислал итератора, а не легион.
Аркадез взглянул на мужчин и женщин, собравшихся вокруг центральной фигуры.
— Я думал, что у них разогнали летописцев, как у нас.
— Хорус — завоеватель, брат. Он хочет, чтобы его победы стали достоянием истории.
— Ага, — согласился Аркадез, у которого при виде этих трусов злость подступала к горлу, — он жаждет бессмертия и хочет доказать, что его дело правое.
— Скажи это моим мертвым братьям на Исстваане, — пробормотал Гека'тан.
Ультрамарин слушал вполуха. Его взгляд обратился на темный балкон высоко под потолком, напротив клейв-ноблей.
— Нет никакой уверенности в том, что магистр войны не прислал воинов. Наш корабль разбился не сам по себе.
В жаровне вспыхнуло лазурное пламя, оборвав их разговор, и высветило фигуру старшего маршала, стоящего посреди зала.
— Всем внимание! — гулко провозгласил он. Его голос усиливал вокс-мегафон, закрепленный поверх рта, будто дыхательный аппарат. — Заседание сената открыто.
Аркадез хмуро наблюдал за церемонией. Уж лучше бы сражаться с орками!
— Хочу обратно на Улланор, — проворчал он.
III
Воркеллен принял серьезный и деловой вид. В глубине души он был счастлив: это его поле боя, война, в которой он занял прочную позицию, хоть и выступает против целого легиона.
Он мельком глянул на Ультрамарина.
— Я тебя уничтожу, — прошептал он. Воркеллен не нуждался в легионерах. Какой от них прок? Одной силы мало, с помощью мускулов нельзя манипулировать умами и душами.
— Император посылает воинов выполнять работу послов, — хмыкнул Инск.
— Вот именно, — согласился Воркеллен и отвел взгляд, заметив, что Саламандр смотрит на него. — Ужасная ошибка. — Он грустно рассмеялся: видеть их покорными, без оружия и доспехов было восхитительно.
Клейв-нобли обратились к собравшимся, объясняя, что эти переговоры должны определить, кому будет принадлежать вассальная преданность Бастиона и его войска — Хорусу или Императору. Обеим сторонам дозволялось подать петиции. Основываясь на приведенных в них аргументах, Бастион сделает свой выбор. Проигравшим даруется неприкосновенность до возвращения на звездолет. После этого они будут считаться врагами со всеми вытекающими из этого последствиями.