Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том III
Шрифт:
— Что?
— Он просто хотел убедиться, что капитан Медузон сказал нам правду.
Тиро взглянул на Шадрака Медузона, который привез нарушившего границы Ворона на борту «Маллеус Феррум». Капитан клана Сорргол выглядел невозмутимо, и покрытое шрамами лицо ничем не выдавало его отношения к происходящему. Был ли он зол из-за того, что в его честности усомнились, или смотрел на все это так же, как Велунд?
— Ты не доверяешь словам брата-Железнорукого?
— А ты доверяешь? — парировал Велунд. — Ты хочешь верить, что капитан Медузон — наш союзник,
Тиро ожидал, что Медузон оскорбится в ответ на уязвленную честь, но покрытый шрамами воин молчал.
— И нашел он что-нибудь? — поинтересовался Тиро, не считая нужным обращаться к самому Шарроукину.
Велунд покосился на Гвардейца Ворона, продолжавшего смотреть прямо перед собой.
— Нет, — ответил он.
— Тебя следовало бы лишить всех званий, разжаловать в рядовые.
— Я слышал, Железные Руки не бросаются пустыми угрозами, — произнес Шарроукин.
Тиро с трудом сохранял спокойствие. Он пережил худшие кошмары, которые галактика только может наслать на человека, но Шарроукин даже не моргнул. Черные глаза Гвардейца Ворона смотрели на него в ответ, и Тиро видел в них отражение собственного непреклонного характера.
— Что ты сказал?
— Не стоит бросаться угрозами, если не собираешься их выполнять.
— Ты думаешь, я этого не сделаю?
— Я знаю, что не сделаете.
— И почему же?
— Я вам нужен, — ответил Шарроукин. — Я лучший в своем деле, и у вас на борту больше нет таких, как я.
— Мне нужен кто-то, кто не способен подчиняться приказам? Мне нужен воин, устанавливающий собственные правила боя и поведения?
— Да, — ответил Шарроукин. — Именно так.
— Он прав, Кадм, — вмешался Шадрак Медузон. — И я бы в аналогичных обстоятельствах сделал то же самое.
— Тогда почему не сделали? — спросил Шарроукин.
Меудзон скривил обожженное лицо в косой усмешке.
— А кто сказал, что не сделал?
— Думаете, я бы не знал?
— Как ты самоуверен, вороненок, — сказал Медузон, подходя вплотную к Шарроукину. Они несильно различались по росту, но Медузону неведомым образом удавалось возвышаться над Гвардейцем Ворона. — Ты провел несколько лет на корабле Железных Рук и думаешь, что все про нас знаешь? Ты хорош, брат Шарроукин, очень хорош, и я не встречал никого, кто лучше тебя подчинял бы себе тени, но эти корабли сделаны из стали и камня, из той же плоти, что Медуза. И никто не понимает эту плоть так, как сыны Ферруса Мануса.
— Я бы знал, — повторил Шарроукин.
— Правда? Тогда как Ашур Мезан сумел пробраться на ваш корабль и лично взглянуть на вашего криптоса? Неплохо вы там все устроили, Велунд. Скажи, неужели действительно есть необходимость заковывать тварь в кандалы?
Даже непроницаемое лицо Шарроукина не могло скрыть его шока при этих словах.
Тиро был поражен не меньше.
— Ты отправил своего солдата на мой корабль?
— Да, — ответил Медузон. — И хотя мне жаль, что я не смог вам довериться, мы оба знаем, что в наших
Слова Медузона подлили масла в огонь злости, бушевавший в Тиро, но этот разговор не предназначался для ушей экипажа.
Он бросил на Шарроукина и Велунда тяжелый взгляд и произнес:
— Свободны.
Они развернулись; обвинения были сняты, но без выговора не обошлось.
— Велунд, — позвал Тиро. — Когда Криптос закончит расшифровывать астронавигационный журнал «Моргельда»?
— С минуты на минуту, — ответил Велунд.
— Доложи мне перед следующим сигналом судового колокола.
Велунд кивнул и вместе с Шарроукином покинул палубу. Тиро не удостоил их еще одним взглядом.
— Я не очень рад, что ты отправил солдата на мой корабль, — сообщил он Медузону, когда они ушли.
— Я мог бы сказать то же самое.
— Шарроукин действовал без моего приказа.
— И тебе следовало отдать этот приказ, — сказал Медузон. — Меня удивляет, что он появился на моем корабле так поздно. Полагаю, он ждал из уважения к тебе, надеялся, что ты отдашь этот приказ. Неужто экипажу «Сизифея» недостает решимости, Кадм?
Тиро словно обожгло: и самим упреком, и пониманием, что тот полностью заслужен.
— Достает, — ответил он.
— Это хорошо, — сказал Медузон. — Грядущая битва всех нас подвергнет испытанию, и выживут в ней лишь самые решительные.
— Ты в нас слабости не обнаружишь, — пообещал ему Тиро.
— Я уж надеюсь.
Спустя пятнадцать дней и три одиноких звездных системы «Железное сердце» и «Сизифей» беззвучно подплыли к миру, который в астронавигационных реестрах обозначался как «Эйрена Септимус». Все в этом лишайном изумрудно-охровом шаре говорило Велунду о медленной и неизбежной гибели.
Изображение планеты, окутанной слоями едких облаков, висело в центре главного экрана. По углам находились вставки с уже терявшими четкость пиктами сервиторов-дронов, запущенных тридцатью минутами ранее.
Все они показывали местность, которая скоро исчезнет под кислотными океанами: ядовитые должди нескончаемым потоком лились из непроницаемых облаков.
— Вот это я понимаю — мир смерти, — заметил Шадрак Медузон.
Справа от Кадма Тиро стояла, скрестив руки на широкой груди, голография воина, командовавшего «Железным сердцем». Тиро сидел на капитанском троне, однако вопрос о командовании однозначного ответа не имел.
— Он опаснее прочих, — согласился Велунд. — Но именно эти облака и делают Эйрену Септимус такой ценной.
— Ценной для кого? — спросил Тиро, судя по его виду, продумывавший, как сражаться в такой атмосфере.
— Для того, кто знает правду, — сказал Велунд. — В Карта Империалис Эйрену внес Двадцатый, однако эстимарий описывает ее как мертвый, лишенный какой-либо ценности мир.
— Приберегли ее для себя, — усмехнулся Медузон, чье изображение то и дело искажалось от помех.
— И чем же она ценна? — поинтересовался Тиро.