Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том III
Шрифт:
Спалл начал нервничать. Он нажал на вокс-бусину в ухе и прислушался.
— Сэр, делегация проявляет нетерпение, как и премьер-министр. Совет настаивает, чтобы вы сообщили ему о своем решении до ухода. Не мне вас торопить, сэр…
— Ты ведь понимаешь, что дело не в эстетике, — перебил Оквин, не обращая внимания на беспокойство Спалла. — Уверен, что ты так же хорошо, как и я, сознаешь, насколько уродлива эта штука.
Он покачал головой и улыбнулся.
— Ты должен был это видеть — тысячи батранийцев, выстроившихся напротив нас, их голоса гудели
Он улыбнулся, словно какой-то своей шутке.
— Я был обычным пехотинцем, не знавшим чего ожидать. Даже повидав Легионы и их примархов, даже принимая во внимание поразительное оружие Терры, мне понадобилось время, чтобы оправиться от потрясения. Вымазавшиеся красной грязью дикари верхом на местных зверях. Правда, бессмысленно. Несмотря на всю эту демонстрацию, шансов у них не было. Батранийцы были храбрыми и гордыми, они не сдались бы, поэтому мы их вырезали. Кровавая работа. По-своему, печальная: в конце концов, они были дикарями и не отличались благоразумием.
Оквин взглянул вверх, как будто мог увидеть сквозь гипсовые лепные украшения огни боевого флота в небе.
— Единство человечества. От такой возвеличенной причины не защитят ни невинность, ни храбрость.
Спалл прочистил горло.
— Сэр, я не хочу докучать вам, но мы должны дать ответ. Они ждут четверть часа.
— Значит, могут легко подождать еще пять минут! — закричал Оквин. — Это мой мир, отданный мне в правление самим Гором!
Он резко поднял руку, а затем опустил, словно отмахиваясь от мухи.
— Если он так сильно хочет, чтобы мы присягнули ему на верность, то мог бы сам прийти, а не присылать своих лакеев. Я не старик, страдающий склерозом. Я правитель планеты Империума! Это ясно, Спалл?
— Безусловно, сэр.
— Отлично, — сказал Оквин, успокаиваясь. — И выключи вокс-бусину. Это приказ.
Авиакрыло тяжелых десантно-штурмовых кораблей низко пролетело над дворцом губернатора, на миг заглушив повторяющееся сообщение Гора. От вибрации на стеклянных полках затряслась и зазвенела коллекция трофеев. Оквин охнул и поправил мундир. Угроза в сочетании с обещанием. Как всегда.
Во время последней проверки на орбите было четырнадцать боевых кораблей. Угроза была достаточной. За исключением расквартированных здесь древних ветеранов на Шестьдесят-Три Четырнадцать практически не было регулярной армии, флот отсутствовал, имелось несколько орбитальных станций. Гор утратил утонченность и стал полагаться на грубую силу.
Губернатор перевел взгляд на следующий экспонат: серебряную кольчугу с Шестьдесят-Три Шесть, хитроумно сплетенную из крошечных колец. Не броня, но образец столичной моды во время приведения планеты к Согласию. Оквину нравилось видеть кольчугу на жене. Ее забрала болезнь. С окончанием войны мир не стал безопасным. Его обустройство влекло за собой проблемы.
К счастью, жене не пришлось увидеть этот день.
— Прекрасно, — сказал
Спалл проследил за взглядом господина.
— Да, сэр, — согласился он.
Оквин кивнул. Спалл был с ним с Шестьдесят-Три Шесть, сначала сержантом, потом лейтенантом, капитаном и так далее, продвигаясь за ним по службе и всегда находясь на шаг позади. Губернатор не мог сказать, что Спалл ему нравился. Они никогда не были друзьями, но адъютант был надежен. Вот почему Оквин был таким хорошим лидером: он ставил истинные качества человека выше личных симпатий и антипатий. Ему по-прежнему нравилось думать, что его за это уважают. И он не ошибался.
Рядом с серебряной кольчугой находились технонаручи с Шестьдесят-Три Десять. Конечно же, деактивированные и инертные. Оквин лично позаботился об этом. Рядом с ними лежали изношенные металлические фрагменты, выкопанные из лесной глинистой почвы почти необитаемых миров за Шестьдесят-Три Тринадцать. Металл был покрыт иероглифами, которые оставались нерасшифрованными. Тайна их происхождения интриговала, но настоящий интерес вызывало другое. Раз в году, в один и тот же день согласно солярному циклу планеты их происхождения, символы приходили в движение и менялись.
— Очаровательные, — сказал Оквин, сделав шаг в сторону. — Просто очаровательные!
Теперь перед ним на длинном, специально изготовленном стеллаже лежали многочисленные артефакты: изделия из стекла, металла и технические устройства, которые, несмотря на простоту, были прекрасно изготовлены.
— Шестьдесят-Три Семь, — сказал губернатор, постучав по стеклу и улыбнувшись. — Тогда я не был таким разборчивым. После лейтенантской квартиры полученное личное хранилище казалось таким просторным. Ты помнишь? Это там меня сделали капитаном.
Тогда он был горд, как и сейчас.
— Какие ночи! Сколько удовольствия. После первых сражений, простые люди приветствовали нас с распростертыми объятиями. Они были благоразумными.
— Да, сэр, — сказал Спалл. — Я помню.
Увлекшись ностальгией бывшего лорда-командора, он немного успокоился.
— Цветы и бассейны.
— И женщины, не так ли? — добавил с улыбкой Оквин.
— Я счел неучтивым говорить об этом, сэр.
Оквин засмеялся. Он низко наклонился, чтобы рассмотреть набор глиняных фигурок-символов плодородия, выменянных на Шестьдесят-Три Четыре.
— Мы стары, — сказал губернатор.
— Да, сэр.
— Не думай, что я ворчу, — сказал Оквин, снова выпрямившись. — Более ста лет жизни — о лучшем я и не мечтал. И какой же век это был! В детстве я всегда размышлял над тем, каким был космос. А ты?
— Да, сэр, — ответил Спалл. — Каждую ночь, сэр.
Оквин кивнул помощнику. «Конечно, — говорило выражение лица губернатора. — Конечно, ты размышлял».
— Где бы Гор ни был, готов поспорить, что он не постарел ни на один день. Какими же насекомыми мы должны казаться ему, наши жизни так же скоротечны, как солнечные дни. Это может быть опасно. Люди не должны жить вечно, даже такие, как он.