Wing Commander: Место боя
Шрифт:
– Значит, эти опыты и были самым страшным?
– Жанна подперла рукой подбородок и внимательно слушала.
– Нет, не это, - помотал головой Джеймс. Часы на руке негромко пискнули, исправно докладывая, что до полуночи по времени "Гетмана Хмельницкого" (и по базовому времени Конфедерации) оставалось пятнадцать минут.
– К боли и опытам я привык. Не сразу и не полностью - но привык. Нет, самым страшным было отсутствие надежды! Я знал, что никто не придет меня спасать, никто мне не поможет, а сам я никогда не смог бы бежать оттуда. Если бы не то, что Марраша'атах хотел оставить свои руки чистыми -
– Марраша'атах?
– Это командор Тагар Дусит, - пояснил Джеймс.
– Там был еще один килрач, его заместитель - Фашар. Они и организовали мой побег.
– И что ты думаешь про них?
– Про Марраша'атаха и Фашара?
– Нет, про всю их расу.
– Даже не знаю, - Джеймс и сам не редко задумывался над этим вопросом, особенно после Тагар Дусит.
– Я был там долго, но ни разу не почувствовал их ненависти к нам. Они обращались со мною жестоко и без жалости, - но никогда не позволяли себе издеваться или оскорблять меня. Для них я был военнопленным, с которым следовало обращаться так-то и так-то, а не смертельным врагом, которого нужно уничтожить как дикого зверя. Я спросил Марраша'атаха: почему они напали на нас, почему в течение ста с лишним лет гибнут десятки, сотни тысяч и даже миллионы с обеих сторон?
– И он ответил?
– Нет, не ответил, - прохладный ветерок усилился, а небо начало неторопливо, но верно затягиваться свинцово-серыми тучами.
– Он промолчал, однако…
– Что "однако"?
– почувствовав неуверенность в его голосе, Жанна придвинулась еще ближе.
– Я не уверен, но в какой-то момент мне показалось, что для Марраша'атаха этот вопрос имеет какое-то особое значение, - медленно, словно опасаясь ошибиться и сказать не то, проговорил юноша.
– Времени у нас было мало и не смог как следует расспросить его - к сожалению! Сдается мне, его ответ был бы полезен нам всем.
– Да, если бы мы знали почему… - девушка встряхнула кудрями, прислушиваясь к свисту ветра.
– Вернее, почему воюем мы понятно - чтобы спасти свой род от уничтожения. Почему воюет Империя Килрач - вот этого не знает никто. Они не разу не пояснили причин Великой Войны, не пытались о чем-то договариваться, не предъявляли ультиматумов, не реагировали на наши послания… ну, почти не реагировали (Джеймс знал, с разрешения Шонта, про миссию Жанны и остальных на Сенай). Лично я думаю, что до тех пор, пока мы не узнаем причину первого нападения килрачей на Альянс - до тех пор мы будем блуждать в потемках, задавая одни и те же вопросы, - переведя дыхание, она посмотрела на него:
– Ты говоришь, не чувствовал их ненависти. А сам? Что чувствовал и чувствуешь по отношению к ним?
Джеймс долго молчал, что-то обдумывая; наконец, он едва слышно заговорил:
– Знаешь, Жанна, на Земле я был уверен, что ненавижу их; теперь - просто не знаю. Я тут уже больше года, я был у них в плену, сражался с ними и убил многих… Но все, что я хочу - чтобы эта война закончилась! Хочу просто вернуться домой и забыть про все, что я видел или делал! Хочу просто жить, а не носиться по космосу, в ожидании пока меня убьют или я убью кого-нибудь!
Жанна кивнула, словно услышала именно то, что и ожидала:
– Сначала ты гордишься тем, что делаешь, потом устаешь от этого кошмара, а
– …лишь враги!
– тихо закончил Джеймс. Жанна мельком глянула на него и кивнула вновь:
– Да, лишь враги!
Молодые люди молча сидели рядом. И на какой-то миг Джеймсу стало так страшно, как никогда до этого. Неожиданно и невероятно ясно пришло осознание войны такой, какой она есть на самом деле: страшной, дикой силы, которую так легко освободить, но так сложно усмирить. Война - это точка невозвращения, крайняя грань, за которой лежит конец всему, грань, за которую нельзя идти! Война засасывала их в свой водоворот, поглощала души и тела, и с каждым оборотом, с каждой новой смертью набирала все больших сил! Они воевали чтобы выжить - то есть воевали ради самой войны, и Джеймс, как и тысячи до него, не видел выхода из этого замкнутого круга!
– Ну, хватит разговоров!
– неожиданно он услышал голос Жанны. Оглянувшись на нее, Джеймс увидел, как она осторожно разливает в походные кружки темно-рубиновую жидкость. Вино переливалось алыми сполохами в свете костра, словно выплеснутая из сердца кровь.
– Ты что, забыл - всего через минуту Новый год?
– Нет, не забыл, просто…
– Просто давай прилично его отпразднуем, - завинтив флягу с вином, она спрятала ее в походный мешок. Джеймс, откинув все серьезные мысли, поднял свою кружку, улыбаясь парадоксальности ситуации - они вдвоем, в сердце территории, принадлежащей килрачам, и почти без всяких шансов выбраться отсюда, собираются отмечать Новый год и распивать вино.
Тем временем затянувшие небо тучи превратили полумрак под кронами деревьев тропического леса в сплошную темень, и только неверный свет костра разгонял темноту.
– Еще двадцать секунд, Жанна, - посмотрел на покрытые люминесцентным составом стрелки своего хронометра Джеймс.
– Я знаю, - завершив упаковку вина, девушка повернулась к нему, поднимая свою кружку.
– Пусть все заботы и тревоги останутся позади нас, как мы оставляем этот год.
– Пусть новый год несет счастье, мир и удачу нам и тем, кого мы любим,
– Джеймс автоматически вспомнил необходимые слова.
– Пусть на нашем пути всегда светит солнце на безоблачном небе.
– Пусть сны тех, кто ушел навеки, будут чисты и спокойны.
– Пусть цветы всегда цветут на их могилах.
Тихонько пикнули часы Джеймса, и тут же эхом отозвался хронометр девушки. С легким металлическим звоном кружки стукнулись друг с другом:
– С Новым годом, Жанна.
– С Новым годом, Джеймс.
Прекрасно выдержанное вино показалось юноше нектаром чистейшей воды. "Интересно, где Бабай ухитрился раздобыть его - ведь в ежедневный рацион пилотов алкогольные напитки, за исключением пива, не входили, - задумался Джеймс.
– Наверное, контрабандою притащил или утянул у кого-то из старших офицеров". Развеселившийся Джеймс представил себе, что вино, которое они смаковали, принадлежало Фарбаху или его заместителю, подполковнику Джонсону.