Wing Commander: Место боя
Шрифт:
Задрожав всем корпусом, транспортный корабль взмыл в высоту, взметнув на стартовой площадке клубы пыли. Четыре "Ворона" пристроились спереди, сзади, по оба бока от него, и эскорт, описав над базой прощальный круг, понесся в небо, где их с нетерпением ждал "Гетман Хмельницкий".
КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ.
"Alea jacta est."
Эпилог.
Боевая база "Гетман Хмельницкий", где-то на границе секторов Фито-12 и Дакота, кабинет командора. Две недели после эвакуации из системы Куросао. 2385.18.1.
Выключив
– Военный Совет?!
– полуутвердительно не то спросил, не то вздохнул Блэйк. Его сообщения приходили чаще всего и успели всем порядком надоесть: командору, который обязан был ответить на каждое, Джонсону, читавшему эти сообщения экипажу, и команде "Гетмана Хмельницкого", выслушивавшей их.
– Военный Совет, - подтвердил Фарбах.- Прислали соболезнования от всей Конфедерации и список наград.
"Соболезнования!". Этого они получили вдоволь: для "Гетмана Хмельницкого" битва над Изольдой закончилась страшными потерями. Погиб Бабай, смертельно раненая Вещунья умерла в госпитале; из ста девяноста космолетов, принявших бой, сто сорок три было сбито. Полуразрушенный "Авангард" протаранил один из вражеских крейсеров и погиб вместе с ним, "Молох" требовал долгого ремонта и неизвестно, можно ли будет вообще восстановить его; самого "Гетмана Хмельницкого" ждала верфь в Оркосе: повреждения боевой базы были слишком серьезны, чтобы идти с ними в зону конфликта. Но ценой таких потерь и жертв людям удалось отстоять Изольду и уничтожить почти весь флот килрачей (хоть, по правде говоря, от флота Конфедерации тоже остались рожки да ножки: из системы, кроме боевой базы и "Молоха", ушло только девять крейсеров).
– А что длиннее: награды или соболезнования?
– поинтересовался подполковник, гоня мрачные мысли прочь.
– Нам там, случайно, парочка не завалялась?
– Завалялась и даже не парочка, - весело расхохотался Фарбах.Но вот кое-что, что тебе, несомненно, понравиться. Посмотри, - он перебросил через стол лист, - третий с верху.
– Так, третий сверху… - почесывая подбородок, Джонсон провел пальцем по списку.
– Ага, Ли Твист: повышение в звании до майора, золотая звезда, орден за мужество и… - он запнулся, присвистнул и уважительно покачал головой. Сам он служил во флоте больше двадцати лет, но даже и не мечтал получить такое - на миг Джонсон почувствовал легкую зависть. Фарбах, внимательно наблюдавший за выражением его лица, с усмешкой кивнул головой:
– Впечатляет, правда? Но я думаю, что он вполне заслужил эту награду, а?
– Более чем заслужил!
– с жаром согласился Джонсон.
– К слову сказать, как он?
Командор взял свой миникомп и пожал плечами:
– Выздоравливает. Зато на отсутствии внимания ему пожаловаться трудно: Констильон теперь чаще можно встретить в госпитале, чем где-нибудь еще, - в глазах Фарбаха вспыхнули шкодливые огоньки.
– Вы сообщили ему про решение Военного Совета?
– Еще нет. Я думаю - пусть это будет сюрпризом для всех. И тебя прошу не рассказывать никому.
– Пожалуйста. А когда будет церемония награждения - ее-то подготовка полностью
– Как на счет двадцать второго февраля?
– сверился со своим календарем командор.
– Это канун дня создания Конфедерации - не плохо бы преподнести всем подарок к празднику.
– Подарок так подарок, - согласился Блэйк.
– Мне сообщить про это команде?
– Успеется, - Фарбах вытащил на свет темно-синюю папку.
– Теперь вот что: если мне память не изменяет, недавно ты подал заявление на перевод в планетарные войска, если будет возможность. Ты до сих пор желаешь этого?
– Да, Джон, - твердо и без колебаний ответил Джонсон.
– Мне нравится служить под твоим командованием на "Гетмане Хмельницком", но я предпочитаю воевать на твердой земле, чем в этой пустоте.
Фарбах на миг прикрыл глаза: естественно, он знал про намерения своего заместителя и знал, что рано или поздно тот покинет боевую базу, но только теперь понял, что очень хочет, чтобы Блэйк остался. Он был прекрасным офицером, смелым и расчетливым командиром, но кроме всего этого он был еще и другом Фарбаха. Вместе с ним рвались незримые нити, и какой-то мерой эта потеря была самой тяжелой для командора. "Как и вся наша жизнь, - подумал Фарбах.
– Что-то заканчивается, а что-то - начинается". Он тяжело вздохнул:
– Что ж, Блэйк, мне будет не хватать тебя. Но Военный Совет повышает тебя в звании до полковника и запрашивает моих рекомендаций. Я намерен рекомендовать, чтобы тебя перевели на постоянную службу в сектор
Фито-12 - там сейчас нужны толковые и способные командиры.
– Спасибо, Джон!
– слегка покраснев, ответил польщенный похвалой Джонсон, и тут ему в голову пришла новая мысль: - А кого ты назначишь на мое место?
– А вы как думаете, подполковник?
– с суровой официальностью прищурился командор.
– Пока я нашел только одну кандидатуру, вполне подходящую на ваш пост, и вряд ли найду другую.
– Ли Твист?
– Джонсон был практически уверен в ответе.
– Ли Твист. Этот юноша произвел на меня впечатление. Конечно, он молод, но, с другой стороны, успел сделать немало.
– Что ж, против этого я ничего не могу возразить, даже если бы и хотел. Как я понимаю, это стоит тоже держать в тайне?
– Да, подполковник, до двадцать второго числа - да.
– В таком случае разрешите идти, командор?
– Разрешаю. И распорядитесь, чтобы меня не беспокоили, Блэйк.
– Будет сделано, командор.
Боевая база "Гетман Хмельницкий". 2385.22.1, 14:21, центральный ангар.
С самого утра боевая база жила в предвкушении радостных событий. Сегодня командор Фарбах должен был вручить награды за захват системы, а после этого все намеривались устроить большой банкет по поводу награждения и предстоящего завтра праздника.
Заместитель командора и его команда постаралась на славу: ангар полностью освободили от космолетов, кроме могучей "Молнии", стоящей за спиной командора с таким расчетом, чтобы герб Конфедерации был точно над его головой. Выдраенные до зеркального блеска стены и потолок сверкали, словно усеянные сотнями маленьких бриллиантов; от входа в ангар и до его середины протянулась алая шелковая дорожка. По обе ее стороны собрались ровными рядами пилоты, солдаты наземных отрядов, технический персонал и экипаж базы, то и дело, разражаясь оглушительными аплодисментами, стоило кому-то получить очередную награду.