Wing Commander: Операция "Одиночество"
Шрифт:
Может и не стоило Бенуа ходить близко от управы, особенно после предупреждения Старка, однако то ли по забывчивости, то ли по причине погруженности в собственные мысли, в один прекрасный день капитан попался на глаза Садисту.
– Эй ты, макака - Садист I говорил на вполне приличном английском, хотя его рычащий голос несколько затруднял понимание - Иди сюда, шваль.
При этом он демонстративно поигрывал бластером, ствол которого перемещался от лба к животу капитана и обратно. Жан ни на секунду не сомневался, что рекн может в любой момент пустить бластер в ход - пару раз он сжигал на месте тех, кто недостаточно почтительно отвечал ему.
Войдя
– Почему не жрешь, скотина?
– не то чтобы Садисту требовался ответ на поставленный вопрос, просто будучи убежденным, что "собеседник" вряд ли будет разговорчив, он "заводил" себя, доводя до состояния бешенства. Кулак ударил Жана в челюсть, голова капитана откинулась назад с такой силой, что он на мгновение испугался, что его шея просто переломится.
– Я кого спрашиваю, макака, или ты не понимаешь своего собственного поганого языка?
Еще один удар, еще, еще. Боль застилала глаза, однако капитан молча терпел, понимая, что сейчас ему ничего не светит - рекн стоит напротив него, бластер в руке и готов к выстрелу. Одно движение - и он покойник. Нет, надо было ждать удобного случая. И капитан ждал, перенося мучительную боль в уже сломанной челюсти, которая продолжала принимать удар за ударом, и изо всех сил стараясь не провалиться в такое зовущее и желанное беспамятство.
Зазвенело окно - кем-то брошенный камень с силой ударил в стекло. Конечно, пробить это стекло не могла бы и пуля, однако звону получилось вполне достаточно для того, чтобы привлечь внимание Садиста.
– Кто посмел!!!
– рявкнул он, стараясь в сумерках разглядеть хулигана, однако территория лагеря была практически неосвещена и только несколько серых теней сновали по двору. Снова звон, на этот раз почему-то сзади. Он резко обернулся, однако, возможно в предвкушении дальнейшей расправы над заключенным, не нажал на спуск бластера сразу же.
А надо было бы. Пленник, казалось измордованный до потери сознания, стоял перед ним. На полу валялись обломки браслетов, кисти рук были окровавлены. А в одной из этих самых окровавленных рук макака держала камень. А еще через мгновение этот камень, почему-то оказавшийся плоским и очень остро заточенным, рассек мышцы и дыхательное горло рекна, и переломился пополам, встретившись с позвоночником. Впрочем, самому Садисту было уже на все наплевать. Его тело рухнуло на пол, заливая кровью дощатый пол.
– Господи, ну что ты говоришь! Ну не может быть, чтобы рекны оставили такое происшествие без последствий - Лиз выглядела очень взволнованной - Подумать только, убить самого Садиста. На их месте я бы сожгла половину заключенных.
–
– убежденно ответил Лесли, битый час пытающийся доказать соратникам, что особенно опасаться нечего.
– Послушай, Лиз, ну представь, что ты - фермер. И бык забодал твоего работника. Ты что, устроишь публичную расправу над скотиной?
– Ну… если рассматривать с такой точки зрения…
– А с какой же еще? Мы для них скот, мясо, которое можно пустить в дело. Поэтому расстрелы - нецелесообразны. Вот отправить на переработку лишнюю тысячу человек, это они могут. Правда, если они не изменят системы отбора, то снова возьмут этих жирных кретинов…
– Лесли, я тебе удивляюсь - встрял в разговор Нильсен - Как ты можешь так говорить. Это же люди!
– Нет!
– резко отрезал старик - Существа, которые спокойно ждут, когда их забьют и переработают в консервы, даже не пытаясь изменить хоть что-то, это уже не люди. Это стадо. То самое стадо, которое рекны совершенно не собираются уничтожать зря.
Ближайшее время показало, что старик был прав. Если рекнов и взволновала смерть Садиста I, то они не сочли нужным прибегать к репрессиям. А вот поток отправляемых "на консервы" людей действительно несколько увеличился, хотя и не так заметно, как ожидал Лесли.
Зато в поисках пропавшего оружия Садиста рекны проявили завидное рвение. Почти неделю три тысячи солдат прочесывали территорию с миноискателями и кучей других приборов, однако ничего не нашли. И тем не менее оружие было на территории лагеря, однако спрятано оно было довольно остроумным образом. Ханс, увидев тюк с бластером, иглометом, вибромечом и несколькими батареями, моментально высказал великолепную идею и сам же взялся ее реализовать. В ту же ночь, еще до того, как поднялась тревога, он умудрился закопать сверток практически на самой охранной полосе - благо ее расположение все они знали с точностью до сантиметра. Насыщенная металлом, от сенсоров до стационарных излучателей, полоса великолепно маскировала еще немного аналогичных изделий. Имперцы так и не смогли найти сверток, тем более что приближаться к активированному периметру они опасались, а отключать его не рискнули.
Спустя месяц после инцидента в управе появился другой управляющий. Рекн немедленно получил титул Садист II, хотя и незаслуженно. Он не был особенно жесток, занимался какими-то бумагами, наблюдал за лагерем, что-то писал. Он был убит спустя месяц после вселения в домик - ударом вибромеча, струна которого рассекла его пополам.
Почти двухнедельные поиски вновь оказались совершенно безрезультатными. Арсенал заговорщиков пополнился еще одним бластером и тремя батареями.
Довольно длительное время "управа" пустовала.
Рейкер сидел в кабинете, просматривая малозначительные бумаги, когда его внимание привлек рапорт с какой-то планеты Аркол. В нем некто Руштер, капитан имперской пехоты, докладывал о трагической гибели инспектора Шерла, занимавшегося изучением эмоциональной сферы на местном мясокомбинате. Доклад был достаточно пространным и не в меру эмоциональным, но из него Рейкер сделал вывод, который заставил его содрогнуться от ужаса - рекны ели людей. Первым его желанием было немедленно передать Сергееву координаты планеты, однако сделать это оказалось не так просто - координат Аркола не было в каталоге, и даже в столичном космопорте об этой планете никто ничего не знал. Полковник решил любой ценой получить эту засекреченную информацию. Однако проблема решилась раньше, хотя и не совсем так, как он ожидал.