Wing Commander: Расплата
Шрифт:
– Ты говоришь так, как будто полторы тысячи человек - это пешки в шахматной игре.
– Речь идет о спасении Конфедерации, Джеффри. Думаешь, мне доставило удовольствие отправлять ребят на верную гибель? Но что делать, если у нас нет никаких резервов и наши авианосцы - единственное, что отделяет десять биллионов людей от мести килратхов? У нас всего семь больших авианосцев, Джеф, и пройдет еще год, прежде чем закончится ремонт "Аустерлица" и вступят в бой новые тяжелые авианосцы, которые сейчас строятся. А у них их около
– Ты помнишь, как мы, точно нищие, выпрашивали в бюджете средства на строительство комплекса для производства боевых кораблей?
– с горечью продолжал Бэнб-ридж.
– Наши ребята расплачиваются именно за это. Сейчас правительство готово раскошелиться, но понадобится десять лет, чтобы построить этот комплекс, обучить специалистов, и еще пять, чтобы оттуда вышел хотя бы один авианосец. Черт! Те самые политические недоумки, которые в свое время отказали нам в деньгах, теперь на всех перекрестках поносят нас за поражение.
– Килратхи были готовы к этой войне, а мы лет на тридцать отстаем от них. Мне не нравится это, но выбора у нас нет: мы должны принести в жертву "Тараву", если хотим иметь шанс победить, несмотря на неравенство сил, и выиграть время для постройки новых кораблей. Джеф, ты на своей собственной судьбе испытал, что происходит, если килратхам удается прорваться к нашим мирным городам, ты должен меня понять.
Толвин кивнул, его лицо приобрело жесткое выражение.
– Прости, что напоминаю тебе об этом, Джеф; ты знаешь, я относился к твоей жене как к дочери. Я никогда не прощу этим подонкам ее гибели.
– И все же кое-что ты не понимаешь, - угрюмо сказал Толвин.
– Если для того, чтобы спастись, нужно отправить наших ребят на верную гибель и бросить их там, тогда, я думаю, килратхи уже одержали победу. Они сделали нас такими же, как они сами.
– Черт возьми, нет! Короче, это окончательный приказ, и даже если я завтра погибну, надеюсь, он будет выполнен. Я уже обсуждал это с командующим, так что учти: он в курсе. Не пытайся спасти их.
Толвин поднялся с вызывающим видом.
– Все это чертовски скверно пахнет, и тебе это ясно не хуже, чем мне. Хотел бы я знать, что с тобой случилось?
– А я хотел бы знать, переживал бы ты так, если бы твой единственный уцелевший родственник находился здесь, а не там?
– Черт возьми, Вэйн!
– взорвался Толвин.
– Как ты смеешь высказывать такие предположения?
– Все, разговор окончен!
– в свою очередь почти закричал Бэнбридж.
– Еще одно слово - и в завтрашнем бою "Конкордией" будет командовать другой командир!
Толвина затрясло, он буквально потерял дар речи.
– Би-и-ип, би-и-ип!
– послышался сигнал срочного вызова.
Бэнбридж снял трубку.
– Очень хорошо. Всем кораблям выключить радиопередатчики, пользоваться только лазерной связью. Похоже, они начинают нервничать.
– Он положил
– Восемь разрушителей килратхов только что прошли через точку прыжка в район Вукар Таг. Шесть из них направляются к планете, один занял позицию около той точки прыжка, через которую они прошли, и еще один направляется к той, откуда собираемся появиться мы.
– Началось, слава Богу, - отозвался Толвин.
– Через шесть часов их основной флот пройдет точку прыжка.
– Тебе лучше вернуться на свой корабль, Джеф.
– Бэнбридж на мгновение заколебался.
– Обещаю забыть все, что было сегодня здесь сказано.
– Зато я не смогу забыть, - холодно ответил Толвин.
Они в упор смотрели друг на друга.
– Черт возьми, отправляйся на свой корабль! Ты прекрасно знаешь, лично я не допускаю мысли о том, что тобой руководят такие соображения. Я хотел объяснить тебе, что говорят те, кто не слишком дружески относится к тебе, о твоих планах по спасению "Таравы".
Толвин кивнул и направился к двери.
– Джеф?
Толвин остановился и оглянулся на него через плечо.
– Проклятие, Джеф!
– с болью сказал Бэнбридж.
– Мы с тобой давние друзья. Двадцать пять лет прошло с тех пор, как ты появился в Академии и попал в мою группу. Помнишь ту вечеринку у меня, когда ты познакомился с Элизабет? Я хочу, чтобы мы остались друзьями во что бы то ни стало.
Толвин вернулся и протянул ему руку:
– Удачи, Вэйн. Видит Бог, мы нуждаемся в ней.
– Боишься?
– Нет, - со вздохом ответила она, устраиваясь поуютнее рядом с ним.
"Черт, военные могли бы блюсти свою пуританскую мораль каким-нибудь другим способом, - уже не в первый раз с досадой подумал он, - а не устанавливая на кораблях койки, где тесно даже одному. Лежать на них вдвоем - это вообще сплошное мучение". Существовала даже известная шутка, что, дескать, стань адмиралом, и тогда тебе будет положена такая широкая кровать, что на ней могли бы поместиться все, с кем ты переспал, пока карабкался наверх.
– Просто мне жаль, что все это кончается.
– Мы с самого начала знали, что это ненадолго, - так же негромко ответил Ясон.
– Так, как сейчас, не было никогда, милый. Ни в школе, ни потом.
Он почувствовал, что внутри у него все сжалось. Впервые с тех пор, как они отправились в этот поход, у него возникло пронзительное ощущение, что, возможно, он не доживет до завтрашнего дня. Это было странное, совершенно новое чувство. Как это? Его не будет, а весь мир останется? Останутся друзья, они будут слушать речи, горестно качать головами и бормотать фразы о "бедном Ясоне". И очень скоро почти все выветрится из их памяти. Останутся воспоминания лишь о некоторых историях, связанных с ним, порою грустных, но чаще забавных. Ну, может быть, кто-то наедине с самим собой утрет пару слезинок - и это все.