World of Warcraft. День Дракона
Шрифт:
Внезапно один из дворфов начал покачивать в воздухе массивным боевым топором. Острое лезвие засверкало в лучах предвечернего солнца. Грифон его еще раз обогнул дракона по кругу, а затем, оказавшись невдалеке от чешуйчатого затылка, стрелой бросился вниз.
Мощные когти впились в драконий загривок, распарывая чешую. Едва дракон успел почувствовать, осознать боль, дворф вскинул над головой тяжелый топор и с маху обрушил оружие вниз.
Топор глубоко вонзился в затылок дракона. Не настолько глубоко, чтоб бой на том и закончился, однако вполне достаточно, чтобы дракон испустил душераздирающий визг и невольно развернулся.
Вериса невольно рванулась к оружию, но Ронин, подняв руку, преградил ей путь.
– Я же сказал: нам нужно уходить!
С этим эльфийка была не согласна, но еще раз бросила взгляд в сторону бьющихся и поняла: следопыту тут делать нечего. Раненый дракон набирал высоту, а всадники на грифонах устремились следом. Допустим, отыщет она топор, а дальше? Разве что махать им над головой безо всякого толку…
– Ладно, – наконец проворчала она.
Вновь положившись на память Верисы, оба поспешили прочь с поля боя, в сторону места назначения. Вскоре дракон и грифоны, оставшиеся позади, превратились в крохотные темные пятнышки на фоне неба – отчасти потому, что ход битвы увлек сражавшихся в противоположную сторону.
– Любопытно, – едва уловимо прошептал волшебник.
– Что именно?
Ронин изумленно приподнял брови.
– Так, значит, эти уши – не просто для красоты?
Оскорбительная острота возмутила Верису до глубины души, хотя доводилось ей слышать комментарии и похуже. Завидуя естественному превосходству эльфийской расы, люди и дворфы нередко выбирали длинные, заостренные к кончикам уши эльфов мишенью для шуток. Бывало, ее уши сравнивали с ушами осла, или свиньи, и даже, что самое худшее, с ушами гоблина. Нет, оружия из-за этаких замечаний Вериса не обнажала, однако чаще всего заставляла шутников весьма и весьма пожалеть о собственном остроумии.
Изумрудные глаза мага прищурились.
– Прости: тебя обидело это замечание. Я не хотел тебя оскорбить.
В достоверности сего заявления Вериса весьма сомневалась, но понимала: неуклюжие извинения придется принять.
– Что же ты находишь столь любопытным? – снова спросила она, смирив злость.
– Этот дракон появился как нельзя более вовремя.
– Если ты так считаешь, мог бы заодно спросить, откуда взялись грифоны. В конце концов, это они отогнали дракона от нас.
Ронин задумчиво покачал головой.
– Кто-то его заметил и доложил о вторжении. А всадники просто исполнили свой долг. Нет, я понимаю: клан Драконьей Пасти наверняка в отчаянии, наверняка старается поднять на бой и другие мятежные кланы, и тех, что живут в охраняемых поселениях, но таким образом к цели они не приблизятся ни на шаг.
– Как знать, что оркам взбредет в голову? Все очевидно: налет – случайность. Это вовсе не первая подобная атака на земли Альянса, человек.
– Верно, не первая, но вот интересно…
Тут Ронин оборвал фразу на полуслове: внезапно оба заметили в зарослях леса движение… движение со всех сторон.
Следопытка с привычной легкостью выхватила из ножен меч. Остановившийся рядом Ронин сунул руки в глубокие складки одеяния волшебника – несомненно, готовясь пустить в ход заклинание. Увидев это, Вериса
Но было поздно. Из зарослей разом выехали, окружив их со всех сторон, шестеро внушительных всадников. Серебро их лат ярко сверкало даже в тускнеющем свете склонившегося к закату солнца. Один немедля нацелил копье в грудь эльфийки, а на Ронина направили копья сразу двое: первое острие коснулось его груди, второе же – спины меж лопаток.
Лица тех, кто взял путников в плен, скрывались под забралами шлемов с львиными головами вместо плюмажей. Следопытка, Вериса представить себе не могла, как им в подобной броне удается хотя бы двигаться, а уж тем более – воевать, но в седлах эти шестеро держались так, словно вовсе ничем не обременены. Огромных, серой масти боевых коней, также закованных в латы, лишняя тяжесть тоже, казалось, ничуть не обременяла.
Знамени новоприбывшие при себе не имели. Объединяло их меж собой только изображение стилизованной длани, поднятой к небесам, выбитое на кирасах. Пожалуй, одного этого Верисе было довольно, чтобы понять, кто перед ней, но успокаиваться она не спешила. Помнится, в прошлую встречу подобные им люди носили другую броню и шлемы, увенчанные рогами, а щиты и кирасы их украшал буквенный символ Лордерона…
И тут из лесу не спеша выехал седьмой всадник – в более традиционной, той самой, знакомой Верисе броне. Темный, лишенный забрала, шлем его не скрывал волевого, морщинистого, обрамленного аккуратно остриженной седой бородой, исполненного необычайной (по человеческим, разумеется, меркам) мудрости лица. Символы Лордерона и собственного рыцарского ордена украшали не только щит его и кирасу, но даже шлем. Концы пояса, на коем висел огромный остроконечный боевой молот, любимое оружие ему подобных, скрепляла серебряная пряжка в форме головы льва.
– Эльфийка, – пробормотал паладин, очевидно, главный среди прочих, окинув взглядом Верису. – Что ж, сильной руке мы рады.
Затем он смерил пристальным взглядом Ронина и, наконец, не скрывая брезгливости, заметил:
– И проклятая душа. Держи руки на виду, не то соблазн отсечь их окажется слишком велик.
В то время как Ронин явно сдерживал ярость, Вериса обнаружила, что колеблется меж облегчением и неуверенностью. Их взяли в плен лордеронские паладины – пресловутые Рыцари Серебряной Длани…
Встретились они в обители теней, в краях, доступных немногим даже из их же сородичей. То было место, где снова и снова возникали, разыгрывались сцены из прошлого, где в дымке истории разума появлялись и исчезали темные, смутные образы. Какая часть этих мест существует в действительности, какая же – только в их мыслях, не знали даже они, двое, назначившие здесь встречу. Знали одно: подслушать их в этих местах не сможет никто.
По всей вероятности.
Стройные, рослые, оба прятали лица под клобуками. В одном можно было узнать волшебника, известного Ронину под именем Крас, другой же, если не брать в расчет зеленоватого отлива его серых одежд, не отличался от Краса ни в одной мелочи, словно брат-близнец. Вторым его отличием от верховного советника Кирин-Тора стала явная принадлежность к мужскому полу, обнаружившаяся, едва он заговорил.