X-Wing-2: Игра Веджа
Шрифт:
Картину, ко всему прочему, портил имперский летающий бронетранспортер, с грацией фамбаа парящий на уровне их этажа. В бронированном борту открылась бойница, оттуда высунулся солдат, что-то кинул в окно и спрятался, подстрелить его не успели. Гэвин удивился: транспаристил пробить не так просто. Но штурмовик и не собирался ничего пробивать. Его снаряд прилип с внешней стороны и растекся по транспаристилу черной кляксой. Через секунду клякса взорвалась, от грохота заложило уши.
Гэвин метнулся обратно на пол, но острые осколки все-таки ужалили левый бок и лицо. Дарклайтер грохнулся на твердый феррокрит,
— Лежать!
Потом командир, а, судя по всему, это был он, нарушил собственный совет, приподнялся и проорал изо всех сил:
— Никому не высовываться!
После чего опять распластался на полу рядом с Дарклайтером.
Гэвин грустно разглядывал серые разводы у себя перед носом и думал о том, как прекрасна жизнь и что он не хочет становиться мишенью, застряв между двух штурмовых отрядов — тем, что ломится следом, и тем, что лезет в окно. Но, кажется, командир сильно ушиб голову, потому что следовать его приказу значит продемонстрировать штурмовикам готовность сдаться. А это глупо. Во-первых, Проныры никогда не сдаются, это командир им сам говорил, а во-вторых, штурмовики определенно не были заинтересованы во взятии их в плен. Конечно, за белым шлемом ситх что разберешь, может, эти парни и добры по натуре, но что-то не очень похоже.
Гэвин повернул голову, чтобы хотя бы видеть того, кто его застрелит.
— Лежать, ситхово семя! Лежать! — прошипел ему в ухо Антиллес.
А что ему еще оставалось делать?
Но случилось что-то странное. Бронетранспортер перекосило, отчего два штурмовика, как раз перелезавшие из него по легким мосткам в помещение, свалились вниз. Спустя полсекунды та штука, которая заставила водителя поволноваться, врезалась в кабину бронетранспортера. От взрыва вылетели те окна, что еще оставались целыми. Бронетранспортер влез кормой в пролом, не удержался и ухнул вниз.
Мимо окон пронеслась легкая вытянутая тень. Гэвин разинул бы рот от изумления, окажись он в более подходящих для этого условиях. Нет, это не командир головой стукнулся, это у самого Гэвина контузия, иначе он не решил бы, что штурмовиков атакует легкий истребитель.
Но тень вернулась. Черный Зет-95 с желтым оперением плоскостей, чуть менее изящный, чем следующее поколение, но все равно родной, зашел на цель, аккуратно отстрелялся, исчез из виду и вновь вернулся, отыскав новую цель. Лежа носом в пол, Гэвин давал обет за обетом: сначала расцеловать на радостях пилота, потом лично вычистить машину до блеска, отремонтировать, смазать и вообще всячески холить, лелеять и нежить. Как истребитель, так и того, кто внутри него. Никто никогда не подумал бы, что старичок-"охотник" может причинить такой ущерб и так кстати. От стены уже ничего не осталось, как и от штурмовиков, которым не повезло оказаться возле нее.
Зет-95 вновь исчез, а на его место вплыла антигравитационная телега. Антиллес вскочил и рванул к ней со всех ног даже раньше, чем гостеприимно распахнулась дверца. Остальные тоже не стали ждать особого приглашения, Гэвин тоже побежал, но на всякий случай все время оглядывался через плечо — а вдруг из штурмовиков кто-то все же остался.
— Гэвин! — крикнул
— После вас, сэр, — пропыхтел Дарклайтер. — Вы ранены…
— Я помню! Лезь, кому говорят! Лезь, это приказ!
Гэвин сунул карабин Пашу, прыгнул внутрь телеги, его поймали и втиснули между Эриси и трандошаном. Командир остался верен себе, он поднялся на борт последним, и телега мягко отвалила от здания. Сквозь плохо прикрытую дверцу свистел ветер, все орали от возбуждения и поэтому не сразу услышали вежливый голос водителя, попросившего закрыть дверь, иначе ему придется последовать инструкции номер 256 дробь 7, параграф 4 и посадить летательный аппарат, дабы не подвергать опасности пассажиров. Среди пассажиров воцарилось гробовое молчание. Ведж кое-как поднялся, выполнил просьбу, пробормотал проклятие сквозь стиснутые зубы, прижал ладонь к боку и снова сел. Лицо у него было белое, из носа опять текла кровь.
— Могу ли я поинтересоваться, как ваше самочувствие, коммандер Антиллес? — вновь проскрипел металлический голос.
— Можешь, — Ведж отдышался. — Плохое. Ребра сломал… считай несерьезным ранением.
Его хватало только на короткие фразы.
Гэвин между тем попытался прочистить ухо в надежде, что у него слуховые галлюцинации вместо зрительных.
— А как здесь оказался МЗ? — упавшим голосом спросил он.
— И кто был в «охотнике», командир? — поддержала его Рисати.
Действительно, удивился Гэвин, а кто же остался в лавке?
— Тик.
На лице Дарклайтера кто угодно мог прочитать сначала восторг, потом подозрения, а потом — отчаяние от предательства с той стороны, с которой он и не ждал удара. Потом Дарклайтер кое-как натянул на себя невозмутимое выражение; ему очень хотелось заплакать.
— Его же убили… — сказал кто-то. — На Ноквивзоре.
Командир медленно качнул головой.
— Нет, не убили. Свистун вписал их имена в отчет. Все решили, что они на базе. Их там не было. Они были здесь.
Йелла наклонилась вперед, чтобы лучше видеть Антиллеса:
— Так ты привез их с собой, зачем?
Ведж пожал плечами, снова сморщился и не стал убирать ладони, прижатой к больному боку.
— В Альянсе меня научили двум вещам, — сказал он, стараясь говорить медленно и не вдыхать слишком много воздуха за один раз. — Во-первых, то, что все называют секретом, на самом деле — информация… которую молено использовать для получения другой информации, более ценной. Пример. Мы здесь, на Корусканте, мы хотим занять этот мир, мы демонстрируем потенциальному союзнику, что мы предпринимаем определенные шаги, — он сделал передышку. — Союзник понимает — мы здесь. И лишь вопрос времени, когда это же поймет Империя.
— Это вы так хотите сказать, что нас кто-то продал, — вмешался Навара, обдумал свои слова и кивнул. — Вы правы, уважаемый.
— Что подводит нас ко второму пункту… Враг будет действовать… исходя из того, что ему известно…
Ведж посмотрел на остальных, увидел сумрачные физиономии, вздохнул и закрыл глаза.
— Короче, вы плохо играете в сабакк, ребята. Мне нужен был козырь. Я взял Тика. Он два года назад был здесь, знает все входы и выходы… и, по-моему, вы все должны быть благодарны ему за это… Я опять прав, Навара?