Xамза
Шрифт:
Неутолимое сочувствие живой человеческой плоти, обрывающей земную нить своего бытия, вспыхнуло ярким пламенем, ожгло душу нестерпимо, невыносимо...
Хамза пошатнулся и начал сползать к ногам отца. Хакимтабиб испуганно подхватил сына...
И вдруг что-то изменилось на площадке перед гробницей.
– Вы убийца моего сына!..
Мебува, растерзанный и страшный, с размотавшейся чалмой, сверкая глазами и сжав кулаки, медленно шел на Мияна Кудрата.
– Вы убили моего сына!..
– дико закричал Мебува и
Смотритель гробницы, бледнея, отступил перед стариком.
– Убийца! Убийца! Убийца!
– пронзительно, как помешанный, кричал Мебува.
– Если бы я не был таким простаком и не доверился вам, мой сын был бы жив!.. Вы и ваши злодеи дервиши отняли жизнь у моего сына!
Лицо Мияна Кудрата покрылось испариной. Он не ожидал ничего подобного. Гнев старика будто парализовал его волю.
Краем глаза косился Миян Кудрат на родственников, но шейхи Бузрук и Хурумбай растерянно пятились вместе с ним от Мебувы, а шейха Махсума вообще не было видно.
– О, будь проклят тот день, когда я решился ехать сюда, в Шахимардан, в это гнездо обманщиков и убийц!
– рвал на себе халат Мебува.
– Будьте прокляты вы все, ненасытные шейхи, кормящиеся от горя и слез человеческих!.. Сын мой, козленок мой, почему ты упал зеленым ростком в мой гроб? Не распустился, не расцвел тюльпан твоего сердца на этой земле! О святой Али, зачем тебе это безгрешное сердце? Зачем, зачем, ну зачем ты взял его, этот беззащитный кусочек моей плоти? Ты не любишь людей, святой Али, ты позволил убить мое единственное дитя, ты убийца, как и они, Али-Шахимардан!.. Убийца, убийца, убийца!..
Будь же и ты проклят вместе с ними со всеми, дервишами и шейхами, будь проклят!..
Миян Кудрат вздрогнул. Первый толчок ответного гнева всколыхнулся в нем. Опять богохульство?.. Старик обезумел, проклиная Али... Надо остановить его... Но где же Махсум с его плечами и кулаками?
Смотритель бросил взгляд на толпу. Она была неподвижна.
Люди безмолвствовали, в ужасе глядя на обезумевшего Мебуву.
Еще бы! Такого здесь не было никогда. Простой мусульманин посылал проклятия на святую гробницу.
– Закрой свой рот, Мебува, - начал было Миян Кудрат, - ты потерял рассудок от горя...
– Наемник дьявола!
– завизжал старик, бросаясь на сберегателя усыпальницы.
– Я сброшу со скалы твои кости, чтобы ты не мог больше никогда убивать невинных людей!
И тут, как из-под земли, перед Мебувой вырос шейх Исмаил Махсум и загородил собой смотрителя гробницы.
К нему присоединились два дервиша...
И еще несколько человек вышло из толпы паломников, заслоняя главного шейха.
Махсум наклонился и поднял с земли камень.
И к святому Мияну Кудрату вернулась его святость, к нему пришло решение...
– Презренный!!
– как бы очнувшись, заорал Миян Кудрат.
– Как ты посмел надругаться
Ярясь все сильнее и сильнее, сберегатель усыпальницы тем не менее зорко следил за настроением толпы. Он уже ловил сочувствующие, одобрительные взгляды многих паломников. Да и как могло быть иначе! Главный шейх вставал на защиту святыни Али-Шахимардана, которую оскорбил обыкновенный смертный, обуянный гордыней и дерзостью.
– Правоверные!
– возопил Миян Кудрат, задирая вверх растрепавшуюся черную бороду.
– Аллах вкладывает в мои уста свои слова!
Шорох прошел по толпе. Люди придвинулись вперед. Все слушали смотрителя мавзолея теперь уже с прежним вниманием и привычной почтительностью.
– Этот человек, - яростно показал Миян Кудрат на МебуВУ;- на ваших глазах погряз в грехах! За это он должен быть побит камнями! За каждый камень, который вы бросите в него, всевышний простит вам один грех, излечит один ваш недуг! Да воздастся вам всем вместе и каждому в отдельности на том и на этом свете!
Толпа глухо заволновалась, пришла в движение. Кто-то поднял с земли булыжник. Его примеру последовали другие.
– Бросайте, мусульмане!
– неистовствовал сберегатель мавзолея.
– Аллах направляет вашу руку! Святой Али шлет вам свое благословение! Да свершится воля всевышнего, да грянет суд божий!
Уже прицеливался в голову Мебуве высокий, худой, изможденный человек с огромной гнойной болячкой на шее...
Уже зажал в руке осколок камня паломник с отечным, дергающимся лицом, изъеденным язвами...
Уже начали снова завывать и пританцовывать дервиши, набирая полные горсти камней...
Кто первый?!.
– Не надо! Не надо! Не надо! Не надо!
Истошный, пронзительно-жалобный детский крик повис над площадкой перед мазаром.
Хамза - взъерошенный, заплаканный, маленький - вырвался из толпы паломников и метнулся к Мебуве.
Раскинув в стороны руки, доставая старику головой только до пояса, он прижался спиной к Мебуве, загораживая его от толпы.
– Нет! Нет!
– кричал Хамза.
– Не бросайте камни в этого деда!
Обессиленный всем пережитым, лишенный смертью сына способности отчетливо воспринимать что-либо, старик в немом изумлении смотрел на Хамзу сверху вниз полубезумным, помутившимся взором.
– Сынок, ты вернулся ко мне?
– улыбнувшись, спросил Мебува во внезапно наступившей тишине.
– Здравствуй, сынок...