XVII. Аббат
Шрифт:
А посему, публично тоже никого судить нельзя. А вот навечно в монастырские подвалы под предлогом добровольного пострига — почему бы нет. Благо есть под рукой отличное аббатство. Мое прекрасное аббатство. Благо его подвалов хватит на всех.
Итак, задача максимум на сегодня — решить вопрос с Марией де Шеврез, герцогом Монпансье и, собственно, Гастоном Орлеанским. И с теми, кто под руку попадет. С остальными — позже.
Остается только начать и закончить.
В одной из комнат меня уже ждали мои старые знакомые лейтенанты де Виваро и де Болон.
— Ваше
Они уже давно поняли, кто я такой и вели себя очень почтительно, словно пред ними сам папа римский.
Я ответил сухим кивком.
— Вы получили приказ его величества о том, что переходите в мое полное распоряжение?
— Да, ваше преподобие.
— Тогда к делу. Немедленно усильте охрану покоев короля и королевы. Одновременно, все выходы и входы во дворец должны быть заблокированы. После прибытия его сиятельства Гастона Орлеанского со свитой и герцогини де Шеврез, никого не выпускать, вплоть до моего прямого распоряжения. Вопросы?
— Нет вопросов, ваше преподобие.
— Тогда приступайте, господа. И помните, мы щедры к друзьям и беспощадны к врагам.
Отдав еще несколько распоряжений Арамису с Портосом и своим боевым монахам, я вернулся к его величеству, которого готовили к совместному выходу с королевой к придворным.
Луи небрежным жестом прогнал камердинера и слуг, после чего решительно заявил мне.
— С герцогом де Монпансье я разберусь сам! Остальных возьмите на себя.
Я отметил, что он сильно изменился: от нерешительности даже не осталось следа. Сейчас он выглядел как настоящий король: сильный, смелый, хитрый и жестокий. Королевская судьба на самом деле очень незавидна, тут поневоле станешь мерзким деспотом. Иначе не выживешь. Не иначе водка на венценосца начала действовать.
Я поклонился и задал вопрос:
— Что с его сиятельством герцогом Орлеанским?
— Проклятье! — неожиданно взорвался король и запустил бокалом в стену. — Почему? Почему я должен всех прощать? Принадлежность к моим родственникам вовсе не означает вседозволенность! Но… — он потряс кулаками. — Мне приходится! Чего ему еще не хватает? Я спрашиваю, чего? Мои милости для него безграничны! Порой, я думаю, что было бы лучше, если бы у меня была сестра, а не брат.
— Ваше величество, — я улыбнулся. — Позвольте с вашим братом я решу вопрос сам. Уверяю, вы будете удовлетворены полностью. Он не более чем пешка в чужих руках и, на самом деле, не питает к вам никаких враждебных чувств. Пусть поживет пока вне Франции. А мы позаботимся о том, чтобы здесь поубавилось его сторонников.
— Хорошо! — в сердцах гаркнул король. — Пусть будет так. Но пусть не показывается на мои глаза. Вы слышали? Я ему приказываю! Так и передайте, я не желаю его видеть!
— Будет исполнено, ваше величество. Что с герцогиней Марией де Шеврез?
Луи недовольно зыркнул на меня.
— Я же сказал, делайте с ней что хотите. Но… — он поморщился. — Никакой огласки… пусть просто исчезнет. И обойдитесь без жестокости. Все-таки… она дама. Может ссылка? Нет, решайте
— Как прикажете, ваше величество, — я с трудом скрыл довольную улыбку.
Собственно, этой фразы я и ждал, теперь мои руки развязаны.
— Так… — Луи посмотрел на себя в зеркало и довольно улыбнулся. — Этот костюм идет мне, мой друг? Я хочу, чтобы вы сказали правду. Знаете, как мне не хватает людей, которые умеют говорить правду?
Костюм, как по мне, выглядел крайне отвратительно: все эти ленточки, рюшки, драгоценные камни и вышивки золотом, мать их за ногу, но королям приходится отвечать только то, что они хотят услышать.
— Он сидит на вас как на корове седло! — на родном и могучем честно признался я, но тут же перевел фразу на французский язык. — На китайском языке — это значит: вы подобны блистающему солнцу! Чистая правда! Ваш портной просто кудесник.
Луи расплылся в довольной улыбке и скомандовал:
— Водки! Мы всем покажем сегодня!
Пришлось расстаться с последними каплями орухо во фляжке.
Луи с шумом втянул в себя воздух и возмущенно прохрипел:
— Это все что ли? Больше нет? Ладно. Эй, кто там? Где, ее величество? Вы знаете, Антуан, я вам завидую! Ваш сан ограждает вас от женщин. А мне приходится терпеть женское присутствие рядом. К счастью, вы благотворно влияете на королеву и она становится образцом почтительной и верной жены! Как у вас это получается?
Ответить я не успел.
В двери показался Ля Шене и отрапортовал.
— Ее величество королева Франции Анна!
Луи нетерпеливо махнул рукой.
В кабинет вплыла Анна Австрийская и присела в книксене.
— Ваше величество…
Король склонился в элегантном поклоне.
— Вы сегодня великолепны, мой друг!
Он подошел к жене и поцеловал ей руку.
Несколько минут ушло на взаимное воркование, после чего их величества отправились к придворным, а я выскользнул из комнаты через другую дверь и смешался с толпой.
Через несколько минут мажордом трижды ударил своим посохом об пол и громогласно объявил:
— Ее светлость, герцогиня де Шеврез!!!
По толпе знати пошел глухой восторженный рев.
Гордая осанка, покачивающиеся в такт мелким, выверенным шажкам парчовые юбки и страусиные перья на шляпке, огромные глаза и застывшая на губах холодная, торжествующая улыбка.
Черт… даже меня проняло. Эта… сука… выглядела… великолепно! И одновременно смертельно опасно.
У меня по спине побежали холодные мурашки, а рука сама потянулась к пистолету под сутаной.
Сдержаться удалось только стиснув зубы.
Мария де Шеврез подошла к королю и королеве и присела в реверансе.
Анна и Луи приняли герцогиню очень радушно, по толпе пробегали бурные волны возбужденного гула.
— Ах, пришел конец этому мерзкому святоше!
— Она великолепна!
— Если бы Ришелье ее сейчас видел, он бы сгрыз от злости свою сутану!
— Пришло наше время!
— Праздновать, праздновать!
— Вернулись старые, добрые времена!
— Теперь заживем! Выпить, срочно выпить!